Первые документальные свидетельства о рынке лошадей в Велау (Wehlau) относятся к 1613 году. В те времена рынок располагался на площади перед Алленскими воротами (Alletor), рядом с монастырём, в котором в 1561 году герцог Альбрехт даровал Велау городские права. Но места стало не хватать, и в 1712 году лошадиный рынок отделился от общей городской ярмарки и переместился на Россмаркт (Rossmarkt) на противоположном конце Велау, к месту нынешнего слияния рек Преголя и Лава.
Вскоре и там стало мало места. Поэтому лошадиный рынок вновь перенесли, теперь уже к югу от кирхи Святого Якоба, на луга между улицами Schanze и Parkstrasse (сейчас ул. Черняховского). С 1896 года лошадиный рынок в Велау стал крупнейшим в Европе. В начале июля каждого года на рынке оказывалось не менее 9000 (по некоторым данным — 20000) лошадей и 3000 голов крупного рогатого скота. До Первой мировой войны на рынке продавались лошади в том числе и из России. Рынок продолжался 8 дней. Покупатели были не только из Восточной и Западной Пруссии, но и из заграницы — Австрии, Дании, Швеции, Сербии.
Покупка лошади традиционно сопровождалась рукопожатием и рюмкой шнапса. Всё время работы лошадиного рынка в Велау бурлила жизнь. Трактирщики подсчитывали барыши от проданного пива и шнапса, горожане от сданных в аренду комнат, а городские власти от сборов на право торговли.
Вот как описывал лошадиный рынок в Велау местный житель:
Старым клячам давали шнапс
Велау славился самым большим рынком лошадей в Европе. На рубеже 19 и 20 веков Восточная Пруссия оставалась сельскохозяйственным регионом. Но даже трактора, появившиеся позднее, не смогли полностью вытеснить лошадей из повседневной жизни. И тракененская порода лошадей даже сегодня тому наглядное доказательство.
К ежегодному рынку лошадей, который всегда начинался в первый понедельник июля, всё население Восточной Пруссии готовилось целый год. В воскресенье все подъезды к Велау, все близлежащие луга и поля, все улицы города были забиты лошадьми, людьми и машинами. Для машин организовывали специальные парковки.
В понедельник все лошади оказывались на выгоне к югу от Шанце, где городские власти заранее обустраивали коновязи и поилки для лошадей. С каждой лошади (как и с каждой машины), брался особый сбор, шедший в городскую казну. Деньги в казну шли немалые, если учесть, что в 1939 году, например, на рынке было выставлено 16000 лошадей. Все лошади на рынке осматривались ветеринарными врачами. С места событий Кёнигсбергским радио велся прямой репортаж на Германию и даже за границу. Репортажи вёл уроженец Велау Роле Розенгарт, который на восточно-прусском диалекте шутил и развлекал слушателей.
На самом рынке машина за машиной, повозка за повозкой, лошадь за лошадью — всё было расставлено в идеальном порядке. До 1933 года на рынке действовал стрелковый тир. Сновали цыгане, гадали цыганки. Каждая покупка сопровождалась звучным рукопожатием и сдабривалась пивом и шнапсом. В воздухе стоял несмолкаемый гул голосов, сопровождаемый криками торговцев и непрекращающимся лошадиным ржанием. В этой рыночной суете гремели оркестры возле кафе и ресторанов. Кипела ярмарка. Там было всё: русские горки, лилипуты, танец живота и множество аттракционов.
Все места за столиками кафе и ресторанов были заняты. Комендантский час на время ярмарки отменяли (в тексте Polizeistunde. не совсем ясно, о каких годах идёт речь и о каком комендантском часе — возможно, о том, что полицейские не проявляли обычную ретивость в ночное время, или о том, что заведениям разрешалось временно работать круглосуточно. — admin). Поэтому поутру вы могли наблюдать блаженно спящих за столиками кафе крестьян и горожан, хотя, конечно, большая часть торговцев и покупателей снимала жильё. Сдавали внаём даже двуспальные кровати. Некоторые, ради экономии, ночевали на улице прямо возле своих лошадей. Те, кто мог себе позволить (особенно владельцы машин), отправлялись на ночлег в отели соседних городков и даже в Кёнигсберг. Работа была и у железной дороги. На время проведения лошадиного рынка формировались специальные дополнительные поезда даже из Берлина. И всё это ярмарочное безумие длилось почти три недели.
При покупке лошади нужно было быть опытным специалистом, чтобы тебя не обдурили. У местных это называлось «состряпать новую лошадь». Старой кляче чистили зубы и убирали остальные внешние признаки возраста и давали ей корм с добавлением извести. От небольшого количества мышьяка шкура у клячи начинала блестеть, а скормленный ей в базарный день кусок хлеба, смоченный в шнапсе, придавал её глазам огня, а характеру задора. Местом особенно громких криков и характерного комизма был угол, где продавали и меняли крестьянских лошадей. Подвыпившие бауэры уже с утра толкались среди коновязей. Вот очередной покупатель останавливался перед одной обновлённой клячей. Продавец, стараясь выставить свой товар в лучшем виде, посадил на лошадь своего десятилетнего сына, и подбадривая клячу кнутом, попал по голым коленкам мальчишки, от чего тот громко взвыл. «Чего ревёшь, малый? А ну-ка покажи, на что способен наш жеребец!»
(источник: Wehlauer Heimatbrief, № 60, 1998)
Отрывок из книги Альфреда Роде «Молодой Коринт*» (Alfred Rodhe «Der Junge Korinth», Berlin, Rembrandt, 1941):
«Более внушительным, более мощным, более разнообразным и пестрым, был для подростка [Ловиса Коринта] рынок лошадей в Велау. Здесь был народный праздник, семейный праздник, но при этом также шла и торговля. Всё покупалось и продавалось в лавках и киосках на лугу Шанце, на этой бурлящей и шумящей ярмарке с ее гигантскими женщинами, русалками и прочими диковинами, с ее тирами и пивнушками, в которых толстые официантки обслуживали загулявшую хмельную публику. На самом рынке кишели лошади и русского и литовского происхождения, и лошади знаменитых прусских конных заводов. И всех их сопровождал пестрый люд со всех концов земли, а в особенности с востока. Зажиточный кожевник из Тапиау прибывал сюда со всей своей большой семьёй, обычно на на двух полностью загруженных кожами телегах, а вечером возвращался домой со столь многочисленными покупками, что те еле умещались на тех же самых телегах.»
* Ловис Коринт (Lovis Corinth, 1858 — 1925) — немецкий художник, представитель импрессионизма. Родился в Тапиау в семье кожевника, учился в гимназии на Кнайпхофе в Кёнигсберге, а затем в Кёнигсбергской академии художеств.
