В общественном парижском туалете
есть надписи на русском языке.
(В. Высоцкий)
Киса и Ося были здесь
(одно из самых известных русских граффити)
Оставить надпись на какой-нибудь известной достопримечательности может каждый. Но не каждому это сойдёт с рук — граффити (а именно так по-научному называются надписи и изображения, нарисованные или нацарапанные на стенах и иных поверхностях) на туристических достопримечательностях (да и не только на них, стены обычных домов в этом смысле мало чем отличаются) приравниваются к актам вандализма и строго наказываются. В лучшем случае отделаешься штрафом, в худшем — окажешься за решёткой.
Но так было не всегда, и этому факту можно лишь порадоваться. Если бы не многочисленные граффити, покрывающие стены храмов, колонны, стелы, статуи, пещеры, памятники (да даже стены обычных домов) в разных странах, наши знания об истории были бы куда-как скуднее. Зачастую граффити — единственные имеющиеся в нашем распоряжении письменные источники, относящиеся к какому-то периоду времени. Они позволяют учёным реконструировать языки, иметь представления о том, каким был алфавит в древности, чем и как отличалась народная речь от литературной, что волновало наших далёких (и не очень) предков. К примеру, до открытия берестяных грамот в Новгороде именно граффити в новгородской Софии являлись единственным палеографическим источником для периода появления здесь письменности. В Киеве, где берестяные грамоты не использовались, граффити на стенах древних храмов до сих пор являются основным письменным источником для XI века.
А среди граффити на хорах и колоннах Святой Софии в Константинополе, во множестве оставленных за её более чем полуторатысячелетнюю историю, есть не только кириллические (их обнаружено уже около 80) и греческие граффити, но и скандинавские руны и надписи глаголицей. Интересно, что помимо собственно надписей, существует ещё и множество граффити-рисунков, изображающих кресты, стрелы, голгофы и даже корабли. [1]
В этой заметке мы поговорим о двух поистине уникальных в определённом смысле граффити, обнаруженных не так давно во Франции. Объединяет их то, что написаны они кириллицей примерно в одно время — в конце XII века. Но что самое важное — выполнены они русскими паломниками, направлявшимися по пути Святого Иакова на северо-запад Иберийского полуострова, в испанскую Галисию, в город Сантьяго-де-Компостела.
Но прежде скажем несколько слов о том, что же представляло собой паломничество в Древней Руси и тех свидетельствах, которые древнерусские паломники оставили своим потомкам. (Здесь нужно сделать оговорку, что под словом «древнерусский паломник» мы понимаем восточного славянина, жившего на территории Древней Руси, говорившего и писавшего на древнерусском и церковно-славянском языках. Кстати, понимать оба эти языка для современного русскоязычного человека совершенно несложное дело).
Зарождение паломничества христиан в Европе связывают с матерью императора Константина Великого Еленой, которая в 326 году, будучи уже в весьма преклонном возрасте, предприняла путешествие в Землю обетованную. Во время пребывания на Святой Земле Елена основала там несколько церквей, нашла пещеру, в которой, по преданию, был похоронен Христос, обрела Животворящий крест и несколько других святынь, которые отправила в Константинополь.
Путешествие Святой Елены Равноапостольной на Святую Землю послужило примером для многих европейских христиан. Уже в 333 году появился так называемый «Бордоский итинерарий» (лат. Itinerarium Burdigalense, или «Бордоский путник») — описание паломничества в Палестину из Бордо, ставшее первым из известных путеводителей по Святой Земле.
Очевидно, что на Руси паломничества (или как их называли в древности — хождения, или хожения) к христианским святыням появились вскоре после принятия ею христианства в X веке. Основными центрами паломничества стали Святая Земля и Константинополь, из которого, собственно, и пришло на Русь христианство. Уже через сто с небольшим лет появились и первые описания хождений русских паломников. Известно несколько описаний паломничеств в Палестину, при этом количество славянских граффити на территории нынешнего Израиля существенно скромнее (в научной литературе описаны четыре кириллических граффити из базилики Рождества Христова в Вифлееме [3]), нежели в Царьграде, что можно объяснить как недостаточной изученностью сакральных построек на Святой Земле на предмет наличия на них инскрипций, так и сравнительной сложностью путешествия в те края, и, соответственно, меньшим числом паломников и купцов. Но при этой сравнительной сложности, связи Древней Руси со Святой Землёй зафиксированы в летописях. В частности, летопись сообщает, что в 1163 году «…ходиша из Великаго Новагорода от святой Софеи 40 муж калици ко граду Иерусалиму ко Гробу Господню. И Гроб Господень целоваша и ради быша. И поидоша, вземше благословение у Патриарха и святые мощи». Более того, первое литературное описание паломничества, дошедшее до нас, было совершено именно в Святую Землю более 900 лет назад, в самом начале XII века, и носит название «Житье и хоженье Данила Русьскыя земли игумена».
Сложность посещения Палестины заключалась ещё и в том, что с VII века она находилась под властью арабов, и лишь тогда, когда крестоносцы захватили Святую Землю и основали там несколько государств, возможностей для русских (и европейских) паломников побывать на родине христианства стало больше. К этому же периоду относится и появление на Святой Земле рыцарских орденов (Орден тамплиеров, Тевтонский орден и др.), охранявших и помогавших паломникам.
Удивительно, но в описании своего путешествия игумен Даниил (предположительно он был выходцем из Черниговских земель) вовсе не говорит о пути из Руси до Константинополя и обратно, начиная описание своего пути так: «А се есть путь къ Иерусалиму. От Царяграда по лукоморию ити 300 верстъ до Великаго моря». Возможно, что в этом попросту не было необходимости, так как для большинства русских людей путь от Киева до Царьграда был ясен и не представлял сложностей, занимая примерно два с половиной месяца. [4]
Вообще Византия длительное время в сознании русских православных людей считалась высшим духовным наставником и примером, тем более что в Константинополе, в этом Втором Риме, находилась и резиденция патриарха.
До нас дошло несколько описаний путешествий в Константинополь, совершённых русскими людьми в XII-XV веках. Их дополняют весьма представительный корпус древнерусских граффити из Софии Константинопольской, который постоянно пополняется.
Здесь нужно сказать, что граффити, оставленные на стенах храмов и церквей — это одни из самых распространённых надписей, сохранившихся ещё со времён раннего христианства. Историк-византинист Сергей Иванов так высказался по этому поводу: «… средневековый человек воспринимал храм не как художественный памятник, который нужно сохранить в неприкосновенности, — он сам ощущал себя частью этого храма.» [5] Поэтому часто люди оставляли на церковных стенах и колоннах надписи, обращённые к богу, своего рода молитвы-просьбы, вроде «Господи помоги рабу своему такому-то». (Хотя были, конечно, и надписи совершенно иного содержания, как например граффито в той же Софии Константинопольской, сделанное в XIV веке неким Алексой Безнегом — «Две души погубил»). Поэтому, скорее всего, такие надписи, хотя и не поощрялись местными служителями культа, но и не запрещались строго. Есть примеры граффити начатых, но не завершённых. Это говорит, скорее всего, о том, что пишущий вынужден был по какой-то причине прервать своё занятие. Среди причин мог быть, среди прочего, и запрет служителей церкви. Но в то же время, есть примеры граффити, оставленных самими священнослужителями. Например, опять в той же Софии Константинопольской есть кириллические граффити такого содержания: «Матфей попъ галичьский», «Господи помози рабу своему Филипу Микитиничю стольнику Киприана митрополита Киевского и всея Руси» (XIV век), «(Господи помо)зи рабу своему Якову Григорьевичу писарю Герасима митрополита Киевского» (XV век).
Значительное число граффити представляют собой коллективные надписи, иногда даже написанные разными людьми. Это говорит о том, что групповые путешествия в прошлом были распространены не меньше, чем сейчас. Объединение паломников в группы удешевляло поездку и делало её менее опасной. В уже упомянутой нами выше летописи мы видим, что из Великого Новгорода в Иерусалим отправились «40 муж калици». Речь здесь идёт о так называемых «каликах перехожих», ставших позднее героями былин и сказаний, и вплоть до двадцатых годов прошлого века являвшихся весьма заметной деталью культурного ландшафта России. Считается, что название своё калики получили от латинского слова caligae, означающего особую обувь в виде коротких сапог, которую использовали паломники в своих путешествиях [6]. И если в позднейшие времена каликами перехожими называли нищих, побирающихся по деревням, то первоначально калики — это паломники ко святым местам:
А из пустыни было Ефимьевы
из монастыря из Боголюбова
начинали калики наряжатися
ко святому граду Иерусалиму.
Сорок калик их со каликою. [7]
Илья Муромец, просидевший на печи тридцать лет, «вышел в свет» как раз благодаря двум таким каликам:
Как приходили две калики перехожия
Под тое окошечко косявчето,
Говорят калики таковы слова:
— Ай же ты, Илья Муромец, крестьянский сын!
Отворяй каликам ворота широкия,
Пусти-ка калик к себе в дом.
В русских былинах калики предстают этакими добрыми молодцами, косая сажень в груди, наделёнными недюжинной физической силой, сочетающейся с силой духовной. Более того, если судить по тому, как были одеты калики, то были они людьми состоятельными:
Лапотики на ноженьках у них были шелковыя,
подсумочки шиты чёрна бархата,
во руках были клюки кости рыбьея;
на головушках были шапки земли греческой.
Описание калик перехожих в русских былинах позволяет отождествить их внешний вид с тем, как одевались западноевропейские пилигримы: поддёвка, плащ, шляпа, сума, в руке посох с загнутым верхним концом — клюка.
Путешествия в Византию и Палестину проходили по устоявшимся маршрутам, которые в силу объективных причин (к примеру завоевания значительной части Руси Ордой) менялись с течением времени. По своей сути эти маршруты совпадали с общеевропейскими торговыми путями на Восток, и до монгольского завоевания, скажем, жители северо-запада Древней Руси или Северной Европы отправлялись в Византию по всем известному пути «из варяг в греки».
Очевидно, что для множества дошедших до нас граффити сложно сделать вывод об авторстве и определить, кто их оставил — паломник, купец, член корабельной команды торгового судна, кто-то, сопровождавший посольство, посланное князем или митрополитом, или даже беглый человек. Но в любом случае, все они считали своим наипервейшим долгом, оказавшись в Константинополе, побывать в Святой Софии: «Се аз недостоиныи приидохомъ во Царьградъ. Преже поклонихомся святеи Софъи…», — так описывал своё паломничество в Константинополь в начале XIII века новгородский архиепископ Антоний. Объясняется это тем, что у верующих наибольшим авторитетом пользовались (по возрастающей) региональные, национальные и общехристианские духовные центры. Обращение к богу, оставленное на стене храма, сохраняло свою силу пока стоял храм и не исчезла надпись. Таким образом, граффити выполняло роль своеобразной вечной молитвы. И чем крупнее и значимее храм, тем быстрее молитва дойдёт до бога.
Здесь уместно вернуться к уже упоминавшимся надписям из Франции. Путь в Святую Землю и Константинополь, как уже говорилось, был для жителей Древней Руси хорошо знаком. Но также был им известен и путь Святого Иакова, а собор в Сантьяго-де-Компостела , по всей видимости, входил в перечень тех самых общехристианских духовных центров. Более того, христиане Древней Руси отправлялись на Иберийский полуостров, в «конец земли» — finis terrae, — к западным пределам известного на тот момент мира, чтобы поклониться мощам апостола.
В 2009 году при обследовании церкви в аббатстве Сен-Жиль-дю-Гар в Провансе было обнаружено первое на территории Франции кириллическое граффито [8]. Среди причин того, что граффито так долго не удавалось обнаружить, называют слабое освещение внутри церкви и то, что оно было частично скрыто под слоем штукатурки.
Инскрипция, находящаяся в нижней части одной из колонн, поддерживающей свод церкви, гласит:
ГИ ПОМОЗИ РАБОУ СВОЕМОУ СЕМКОВИ НИНОСЛАВИЧЮ
Господи помоги рабу своему Семке Нинославичу
«Ги помози» — стандартное обращение к богу, где «ги» — это сокращение из первой и последней букв слова «господи», используемое для краткости при написании. По форме начертания букв и лингвистическим особенностям это граффито датируется периодом примерно между 1180 и 1250 годами. И писал его, скорее всего, человек из южной или западной части Древней Руси, но не из Новгорода.
Как он оказался в аббатстве Сен-Жиль, мы можем только догадываться. Причина же, по которой паломники из Руси могли посещать могилу Жиля Отшельника (или Святого Эгидия), патрона нищих, калек и душевнобольных, известна — благодаря его покровительству, как считалось, был рождён будущий король Польши Болеслав III Кривоустый (1086 — 1138), сын Владислава I Германа. По распоряжению последнего на территории Польши было построено по меньшей мере три церкви в честь Святого Эгидия. При этом сам Болеслав был женат первым браком на дочери великого князя киевского Святополка Изяславича, а две его сестры и две дочери были замужем за русскими князьями. Ко всему прочему в средние века аббатство Сен-Жиль-дю-Гар находилось на одном из четырёх паломнических маршрутов, проходящих по территории Франции в Сантьяго-де-Компостела — Тулузской дороге. Маршрут из Арля через Тулузу являлся самым южным из четырёх, и, чтобы попасть именно на него, русскому паломнику нужно было либо пересечь Альпы, направляясь посуху, либо как-то добраться морем до нынешнего Лазурного берега.
Самым северным из путей, ведущих к мощам Святого Иакова, была виа Туроненcис — Турская дорога, — начинавшаяся в Париже и проходившая через Тур и Бордо. В 2015 году в городе Понс (Pons), находящемся на этом маршруте, на стене церкви Сен-Вивьен (XII век), было обнаружено ещё одно кириллическое граффито, датируемое периодом 1160-1180 годов. [9] Надпись расположена примерно в метре от уровня средневекового пола церкви, что позволяет предположить, что её сделал человек, стоявший на коленях.
Инскрипция состоит из четырёх строк и выглядит так:
ИВАНО ПИСАЛО ЗАВИДОВИЧЕ ИДА КО СВЯТОМОУ ИАКОВОУ
Иван писал Завидович, идя к святому Иакову
Палеографические и лингвистические особенности надписи свидетельствуют о том, что выполнил её, вероятнее всего, житель Новгорода. На соседнем с надписью каменном блоке имеется рисунок животворящего (процветшего) креста, столь же нехарактерного для Франции, сколько и сама кириллическая надпись.
Выбор Турской дороги для паломничества в Галисию выглядит естественным скорее именно для новгородца, нежели для жителя юга Руси. Возможно, что свой путь он начал по морю вдоль побережья Балтики, а на землю сошёл лишь в Любеке, откуда уже пешком направился в сторону Пиренейского полуострова, посетив по пути Понс, где в средние века находился госпиталь для паломников, который путеводители того времени рекомендовали как надёжное и гостеприимное пристанище, призванное принимать не только больных и убогих, но и всех страждущих на пути к Святому Иакову, раздавая им при этом хлеб.
Обратившись к статистике, мы увидим, что количество современных «калик перехожих», добравшихся разными путями и способами из России до собора в Сантьяго-де-Компостела, год от года растёт. По данным, предоставляемым офисом по приему паломников (Oficina de Acogida al Peregrino de Santiago de Compostela), то есть той организацией, которая выдаёт свидетельства о том, что паломник завершил свой Путь в Сантьяго-де-Компостела (так называемые «компостелы»), в 2013 году подобные свидетельства получили 526 россиян, среди которых были и автор этих строк с сыном. В следующем году россиян было уже 742 человека, а в 2015-м — 874. Несмотря на неуклонный рост числа паломников из России, в общей массе они составляют лишь треть процента. И это при нынешних транспортных (в первую очередь) возможностях. Поэтому мы даже не можем себе представить, какие трудности и невзгоды выпадали на долю наших далёких предков, возможно, тративших годы на то, чтобы добраться в далёкую Галисию, в Иерусалим или итальянский Бари.
И тем ценнее для нас звучат слова тех, кто, достигнув конечной цели, думал не только о себе:
«И Богъ тому послух и Святый Гробъ Господень, яко во всѣх мѣстѣх святых не забых именъ князь русскых, и княгинь, и дѣтей ихъ, епископъ, игуменъ, и боляръ, и дѣтей моих духовных, и всѣх христианъ николиже не забыл есмь; но во всѣх святыхъ мѣстѣх поминалъ есмь. Первѣе поклонялъся есмь за князей за всѣх, и потомъ о своих грѣсѣх помолился есмь. Опрочѣ всѣхъ князь русскых,— и о болярех у Гроба Господня и во всѣх мѣстѣх святых. И отпѣхом литургии за князи русскыя и за вся християны…»
Используемая литература:
1. Алексеев А.А. Русские граффити цареградской Софии. — Труды отдела древнерусской литературы, № 51, Спб, 1999.
2. Артамонов Ю. А., Гиппиус А. А. Древнерусские надписи Софии Константинопольской. — Славянский альманах: 2011. М.: Издательство «Индрик», 2012.
3. Артамонов Ю.А., Гиппиус А.А., Зайцев И.В. «И с отцом, и с матерью, и со всею братьею…»: два древнерусских граффито из базилики Рождества Христова в Вифлееме. — Древняя Русь. Вопросы медиевистики. №3 (53), 2013.
4. Малето Е. И. Антология хожений русских путешественников, XII–XV вв. — М.: Наука, 2005.
5. Иванов С. Прогулки по Стамбулу в поисках Константинополя. — М.: Изд-во АСТ, 2016.
6. Федоровская Н.А. О роли каликов перехожих в отечественной культуре X – начала XX века. — Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 16 (197).
7. Срезневский И.И. Русские калики древнего времени. — Записки Императорской Академии Наук, т. 1, кн. II, 1862.
8. Brun A.-S., Hartmann-Virnich A., Ingrand-Varenne E., Mikheev S. Old Russian graffito inscription in the abbey of Saint-Gilles, south of France. — Slověne = Словѣне. International Journal of Slavic Studies, № 2, т. 3. 2014.
9. Гордин А.М., Рождественская Т.В. «Идя ко святому Иакову»: древнерусское граффито XII в. в Аквитании. — Slověne = Словѣне. International Journal of Slavic Studies, № 1, 2016.
Первые карточки серии Франция в 2000 году из-за неких финансовых проблем так и не дошли до широкой публики. Лишь в 1986 году Айзек Азимов, являвшийся обладателем единственного известного уцелевшего набора карточек образца 1899 года, опубликовал их с собственными комментариями в своей книге Futuredays: A Nineteenth Century Vision of the Year 2000 (Грядущее: Взгляд на 2000 год из девятнадцатого столетия).
