Замок Инстербург — орденские ворота в Литву

Замок Инстербург — орденские ворота в Литву

Тевтонские рыцари возвращаются из похода.

В настоящей заметке мы рассмотрим роль замка Инстербург как форпоста во время орденских походов в Литву и литовских набегов на Пруссию в 14 — начале 15 веков.

Замок Инстербург, отстроенный в камне в 1336-1337 годах, располагался на окраине орденских земель. Дальше у Ордена было лишь несколько укреплений (Таммов, Вальков), а на огромной территории вплоть до Понеманья простирались леса Великой Пустоши. Его военное назначение изначально было двойным — с одной стороны это был крупный оплот против литовских набегов, с другой — это были ворота для литовских походов Ордена.

Поскольку в 1337 Инстербург был уже построен, то, вероятно, через него совершили свой поход в Литву Великий магистр Дитрих фон Альтенбург [1], король Богемии Иоганн Люксембургский (Ян Слепой) [2] и герцог нижнебаварский Генрих [3]. Во время этого похода был основан на Немане замок Байербург-1 [4]. (Annalista Torunensis, Canonici Sambiensis epitome gestorum Prussie, Chronica nova Prutenica, Die Aeltere Chronik von Oliva)

Как уже упоминалось в статье про замок, в 1347 году Инстербург подвергся нападению литовского войска во главе с одним из литовских князей (Ольгердом или Кейстутом [5]). Изначально нападению подвергся Рагнит и близлежащие земли, затем войско через лес Грауден [6] вышли к Инстербургу.

По всей видимости именно из-за того, что замок не справился с задачей защиты земель против литовских нападений он и «попал в немилость» к магистру. Также выяснилось, что находящийся в такой глуши, практически на границе обитаемых орденских земель, замок был не в состоянии собирать достаточно налогов для содержания конвента и большого гарнизона. Поэтому комтурство было упразднено и замок понижен до пфлегерского в составе комтурства Кёнигсберг.

В 1348 году через Инстербург проходило войско Ордена во главе с Великим магистром Генрихом Дуземером [7]. Большое орденское войско, с многочисленными гостями из Англии и Франции, выступило против литовцев. Однако по настоянию братьев магистр остался в Инстербурге и дальше войско повели верховный маршал Зигфрид фон Дахенфельт [8] и великий комтур Винрих фон Книпроде [9]. В итоге немецкие и литовские войска (во главе с великими князьями Кейстутом и Ольгердом) столкнулись у реки Стревы (между Ковно и Троками). Несмотря на численное превосходство и инициативу в начале битвы, литовские войска потерпели поражение. Но и Орден не смог в должной мере воспользоваться одержанной победой.

В 1349 году Великий магистр Генрих Дуземер основал в Лёбенихте женский монастырь во имя Пресвятой Девы Марии в память об этой победе.

Неоднократно бывал в Инстербурге один из выдающихся орденских братьев — маршал Хеннинг Шиндекопф [10]. В 1361 году он с войском отправился из Инстербурга к Ковно, где «докучал разными способами язычникам» (Chronica nova Prutenica). Однако сам замок не штурмовал, поскольку не смог переправиться через Неман. На поиски брода им несколько раз отправлялись войска, в том числе по командованием пфлегера Инстербурга.

Весьма деятельным и активным был пфлегер Инстербурга брат Виганд фон Бельдерсхайм [11], занимавший эту должность с 1370 по 1379 г. Став пфлегером он сразу же организовал поход в Литву. Переправившись на судах через Неман, он вошёл в ближайшую волость, разорил её и с большой добычей, а также пятьюдесятью пленными, вернулся в Инстербург (Chronica nova Prutenica).

Зимой 1371/72 года пфлегер Виганд фон Бельдерсхайм, пфлегер замка Гердауен Ульрих фон Вертхайм, а также другие братья и гости Ордена, во главе нескольких хоругвей, включая хоругвь Девы Марии, отправились в поход в Литву. Войско дошло до замка Дирсунен (Дарсунишкис, Литва), который захватили и уничтожили, и дошли до волости Вейгов (район Вайгува, Литва), где были захвачены сто пленных (Chronica nova Prutenica).

В течение 1372 года пфлегер Инстербурга ещё несколько раз ходил через Великую пустошь [12] на Литву «для грабежа и отлова язычников» (Chronica nova Prutenica).

 

Территория Великой пустоши

 

Осенью 1373 года проводник из местных жителей Даукинте проводит отряд пфлегера (60 человек) через леса Пустоши. На берегу Немана в волости Дирсунен они с пастбища угнали табун местных лошадей (Chronica nova Prutenica).

В 1374 году пфлегер Виганд фон Бельдерсхайм, вместе с кумпаном фогта Замланда Вернера фон Теттингена, а также двумя сотнями замландцев, совершили рейд в волость Вейгов. С большой добычей и шестьюдесятью пленными отряд вернулся назад. Хронист Виганд из Марбурга упоминает, что тяжелораненый в том походе брат Вернер фон Теттинген «отдал Богу душу в Инстенбурге» (Chronica nova Prutenica). <На самом деле хронист ошибается, что не редкость в подобных хрониках. Вернер фон Теттинген благополучно дожил до преклонного возраста, сделав неплохую карьеру — он занимал должности верховного госпитальера и верховного маршала, участвовал в Грюнвальдском сражении и был единственным из великих управляющих, кто выжил, скончался же в 1413 году в Торне. — А.К.> 

В 1375 году в феврале состоялась встреча представителей Ордена с князем Кейстутом. Среди прочих на встрече присутствовал пфлегер Инстербурга.

По возвращению со встречи братьев с великим князем Кейстутом в Троках (Тракай, Литва), пфлегер Виганд совершил небольшой набег в Литву, в ходе которого, как сообщает Торнский анналист, «убит был некий Дирсуне, великий гонитель христиан». <Дирсуне был комендантом ВильноА.К>

Все эти походы-набеги были довольно непродолжительными, пару дней на дорогу и пару дней в Литве. Хронист Герман из Вартберга, описывая небольшой поход отряда пфлегера Инстербурга, сообщает, что они «с раннего утра до вечера следующего дня производили опустошение и увели с собой 87 пленных«.

Не все походы проходили успешно и приносили добычу. Осенью 1376 года фогт Замланда Иоганн фон Лорих и пфлегеры Инстербурга, Тапиау и Гердауена предприняли поход в Литву. В лесах Пустоши они построили лодку и волоком тянули по суше до Немана. Там подошли вспомогательные корабли. Переплыв на одном из них Неман, пфлегер Инстербурга и кумпан [13] Великого магистра Франко с небольшим отрядом пытались захватить неназванный замок, однако атака была отбита и тараном был ранен один из братьев. Отряду пришлось на одной лодке спасаться бегством от преследовавших их до самой пустоши литовцев.

В 1377 году между Рождеством и святками случился очередной небольшой поход пфлегера Виганда в Литву. Дойдя до Немана он отправил двух человек на другой берег, где те угнали четыре лодки. На этих лодках они отправились в ближайшую деревню, где захватили пленных.

Зимой того же 1377 года магистр Ордена послал в набег сборный отряд рыцарей из Инстербурга и Рагнита в количестве 500 человек. Дойдя до Немана они едва смогли перейти реку, поскольку лёд на реке местами уже вскрылся. В Рождество они вторглись в землю Славислов <не установленоА.К.>, увели оттуда 100 пленников и 200 лошадей. На обратном пути пришлось уже строить переправы через реку (Die livlandische Chronik Hermann’s von Wartberge).

Осенью 1378 года брат Виганд во главе отряда в 60 человек отправился в Литву. В лесах пустоши он поймал одного из заготовителей князя Кейстута Малдена с отрядом в 18 человек, «намеревавшихся причинить беды христианам» (Chronica nova Prutenica).

В 1379 году пфлегеры Инстербурга, Гердауена и Тапиау совместно с фогтом Замланда сговорились о совместном набеге на Литву. «И опустошили они землю, именуемую в просторечии Арвистен (район Кедайняй, Литва)» (Chronica nova Prutenica).

В 1381 году в Пруссию прибыл граф Марки и Клеве Энгельберт III [14], уже принимавший участие в нескольких походах, в том числе бывавший в Инстербурге. В 1382 маршалом Куно фон Хаттенштайном [15] было созвано многочисленное войско, которое соединилось в Инстербурге — «маршал и великий комтур с лучшими людьми и силой земли Прусской вторглись 21 февраля в Литву, которую, однако, застали предупреждённой, а литвинов собравшимися.» (Annalista Torunensis)

В том же 1382 году, в апреле, маршал поручил пфлегеру Инстербурга отправиться в Пустошь. «Тот, взяв с собой 60 человек, грабил в месте, именуемом в просторечии Gzuppa (район реки Шешупа, около Кальварии, Литва). Прибыли к озеру Saleider (оз. Жалтытис, Литва), где [пфлегер с войском] напал на 18 человек, из которых шестнадцать взял в неволю, семнадцатого убил, но восемнадцатый сбежал через болото между корягами. Однако пфлегер забрал всех коней, с которыми и отправился домой». (Chronica nova Prutenica)

В 1388 году, отряд под предводительством комтура Рагнита Иоганна фон Румпенхайма, с пфлегерами Инстербурга (Альф фон Циндендорф) и Тапиау отправился в Жемайтию. «Пришли без предупреждения в место, именуемом у язычников Nyntegeten (район Калтененай, Литва), где убили и взяли в неволю больше, чем 500 человек. «И, собравшись на горе Krumpste Kalwe <не установлено, предположительно тот же район Калтененай.А.К.>, все в полном здравии возвратились, за исключением одного, попавшего в плен.» (Chronica nova Prutenica)

Зимой 1389 года совместный отряд пфлегеров Инстербурга и Тапиау, а также кумпана комтура Бальги отправился в Литву. «Будучи в значительном числе прошли они пущу до реки, именуемой язычниками Drause (р. Раузве, левый приток Шешупе), мало кого встретив. Из них [встреченных] несколько человек взяли в неволю, прочие ушли, они же, здраво рассудив, с малой добычей вернулись домой.» (Chronica nova Prutenica)

В том же 1389 году, комтур Рагнита, с пфлегерами Инстербурга и Гердауэна отправились в Литву, в район Калтененай. «Здесь повыбили и в неволю взяли более, чем 400 человек, остальные ушли. Литвины преследовали христиан в обозе и четверых из них убили, прочие же счастливо возвратились домой.» (Chronica nova Prutenica)

Об интересных злоключениях инстербуржцев в Литве и Пустоши рассказывает в своей хронике Виганд из Марбурга, но точно датировать эти события не удалось:

«Я давно слыхал, что пфлегер из Инстербурга отправил шестерых человек для грабежа в пуще, которых ловили литвины во всеоружии, и загнали их к реке Kirse (р. Кирсна, правый приток Шешупе), где [те] едва сбежать сумели. Литвины пошли за ними. Поняв это, [преследуемые] скрылись вглубь пущи на милю. В Salice <не установлено — А.К.> прибыли к плотине, где их вновь обнаружили и опознали и, не сумев оттуда уйти, начали защищаться. Восемь литвинов спешились с лошадей и двоих литвинов в схватке убили, остальные же убежали. Затем пришли к реке Czuppam (р. Шешупе), один из них сидел на коне, который был литовским. Появились четверо литвинов, а сидевший верхом закричал. Литвины как появились, так и убежали. И прибыли [крестоносцы] в Инстербург, где нашли брата Kyntzel Kalsbuch (предположительно Иоганн фон Коспот старший, пфлегер Инстербурга в 1391-1394 гг.), который часто пугал язычников.»

В последней четверти 14 века в Ордене по поручению маршала была проведена разведка по изучению маршрутов и дорог в различные области и замки Литвы. Результатом этих разведок стал сборник, содержащий сто маршрутов из орденских земель в Литву, с описанием естественных преград и ориентиров, а также продолжительности пути и его проходимостью. Назывался этот сборник «Die littauischen Wegeberichte» (Литовские дорожные сообщения/Литовские маршрутные отчёты). Из замка Инстербург таких маршрутов было семь. Исследованы они были или лично пфлегером или местными жителями, которые порой служили проводниками небольшим орденским отрядам.

В конце статьи, в качестве приложения, приводим переводы двух маршрутов из замка Инстербург.

Но не только братья Ордена осуществляли походы в Литву, также и литовцы неоднократно совершали набеги на орденские земли.
Один из набегов литовцев на Инстербург и прусские земли в 1376 году  подробно описывается сразу несколькими хронистами.

Торнский анналист описывает набег следующим образом: «В этом же году (1376), в канун святой Троицы (7 июня), литвины без всякого предупреждения прибыли в Инстербург, Юргенбург (Георгенбург, ныне Маёвка), Заалау (Каменское), Велау (Знаменск), опустошили эту землю и стояли там, причиняя величайший ущерб в виде захваченных и убитых людей, лошадей и скотины; увезя большую добычу, они сожгли замок Таплакен (Талпаки).

Также по прошествии всего трёх недель они вернулись в Инстербург и Хамсборг (предположительно Таммов) и захватили около пятидесяти человек и множество лошадей.»

Виганд из Марбурга описывает эти события следующим образом: «В тот же год Кейстут и Ольгерд с тремя войсками внезапно вошли в землю Надровию, и вокруг замка Инстербург всё пожгли, забирая в полон и мужчин, и женщин. Вместе с неисчислимыми трофеями также и коней у братьев увели. Второе войско напало на Норкиттен (Междуречье), который опустошили таким же способом. Затем отправили достаточно большую добычу в землю, именуемую в просторечии Таплакен. Третье войско вошло в землю Велау, через которую промчались, поджигая и уничтожая веси и церкви, всех забирая и отправляя в неволю. Также поступили в деревне каноников, в Кёнигсберге, именуемой Заалау, оттуда увели мужчин и женщин. Затем поспешили выступить против епископского замка близ Георгенбурга.»

Хронист Герман из Вартберга также описывает эти события: «В том же году (1376), после праздника>Иоанна Крестителя (24 июня), Кейстут, литовский король, опустошил в Пруссии местности по об стороны реки Мемеля до Белова, сделав набег на землю недалеко от замка Норкиттен (Междуречье), который лежит в местности Надрауен в 3-х милях от города Велау. Оттуда они поворотили к замку Инстербург, где сделали нападение и увели с собой около 400 человек обоего пола вместе с детьми. Они увели также из конского завода при замке Инстербург 50 кобылиц с двумя случными жеребцами и 60 другими жеребцами и жеребятами. Жители деревень потеряли весь свой скот и всё остальное имущество.»

Хронист Виганд из Марбурга же дополняет эти события «В вигилию Святого Якова (24 июля) король Витян (Витовт, сын Кейстута) с войском осуществил свой первый рейд к Таммов, где их не ждали, затем к Инстербургу. Тогда же пятьдесят неверных убито было, а коней их забрали и ушли.»

В целом лето 1376 года было весьма печальным и разорительным для Надровии и округи замка Инстербург.

Летом 1381 года через Пустошь, из Литвы пришёл князь Кейстут с войском. «Послал он вперёд проводника по имени Grande с шестьюдесятью людьми в землю Таммов, где их не ожидали, взял там десять человек в неволю, прочие же убежали. Пришёл с ними один проводник по имени Lappo и, когда его спросили, что в его краю делается, ответил: «О король, о тебе и люде твоём никто не знает». Тогда король двинулся дальше от Инстербурга, всё уничтожая и выжигая. Но тамошние жители узнали о появлении язычников, и те [из-за этого] меньше вреда принесли, чем, могли бы учинить, будь жители в неведении.» (Chronica nova Prutenica)

Зимой 1382 года князь Кейстут из литовской крепости Навенпилис (район Аукштадварис, Литва) вновь пришёл в Пруссию — «в не предупреждённую землю ордена под Велау. Здесь уничтожал и убивал, затем пошёл под Тапиау, а накануне ночи подошёл к Вонсдорф, где много вреда причинил и 500 человек увёл в неволю.» (Chronica nova Prutenica)

Собравшиеся силы Ордена, в составе фогта Замланда, пфлегеров Инстербурга и Тапиау дали литовцем отпор и вынудили отступать. Отряд пфлегера Инстербурга преследовал литовцев в течении 12 дней до местности Кульвен (район Кульва, Литва).

В 1390 году князь Скиргайло (сын Ольгерда) [16] отправил в Пруссию 60 человек с проводником по имени Гранден. «Застав врасплох замок Швайгерау, к которому направлялись, и, сжёгши предместье, они направили на замок свой удар. Одного человека убили, шестерых поймали и вернулись домой.» (Chronica nova Prutenica) Пфлегер Инстербурга с отрядом отправился в погоню и три дня преследовал литовцев. В итоге нескольких убил и отбив добычу вернулся назад.

В 1395 году по описанию польского хрониста Длугоша в землях Инстербурга бесчинствовал литовский князь Витовт — «князь Витовт вошел с многочисленным войском в Пруссию и начал опустошать огнем и мечом всю область вокруг Инстербурга».

В ходе Великой войны 1409-1411 гг. окрестности Инстербурга также подвергалась набегам литовцев. Так в 1409 году была опустошена область Таммов, а жители угнаны в плен. И после завершения войны приграничные земли подвергались набегам и разорениям.

В письмах великому князю Витовту магистр Ордена неоднократно (1413, 1420) требует освободить пленных из Таммов и Норкиттен.

И отдельно хотелось бы остановиться на присутствии в замке Инстербург известных исторических личностей, бывших участниками литовских походов и событий того периода. Не будем перечислять Великих магистров, маршалов и других братьев Ордена останавливавшихся в замке, остановимся лишь на иностранных гостях.

В 1365 году в Инстербурге ненадолго останавливался литовский князь Бутовт [17], бежавший из Литвы. Он был одним из руководителей заговора против своего отца Кейстута. Заговорщики хотели принять католичество и заключить с Орденом союз. Заговор был раскрыт и Бутовт с соратниками бежали в Пруссию, где и остановились в замке Инстербург. Затем пфлегер Генрих фон Шёнинген сопроводил их в Кёнигсберг. Там, 25 июля 1365 года, Бутовт крестился в католичество под именем Генрих.

Осенью 1382 году в Инстербурге был князь Витовт. В ходе династической междоусобной войны в Литве он бежал в Пруссию и запросил убежища и помощи. «В Инстербурге подал он маршалу (Конраду Валленроду) руку со словами: «Если пожелаете милостиво помочь мне, буду служить ордену и в подчинение к нему отдамся». А маршал ответил: «Почему же ты ранее не пришёл, когда был у тебя замок Виленский? Теперь нет у тебя ни людей, ни земли». В милости своей всё-таки принял его магистр, добротой подавая ему надежду.»» (Chronica nova Prutenica) Осенью 1383 года Витовт в Тапиау крестился в католичество под именем Виганд.

Интересно участие в литовском походе герцога австрийского Альбрехта III [18]:

«В тот же год (1377) на защиту и во имя веры прибыл в Пруссию к магистру Винриху, храброму победителю язычников, господин Альбрехт, герцог Австрийский, с 62 воинами и аристократами. Был он принят и почести оказаны ему были, как и пристало герцогу, и тогда же было решено совершить рейд. Все вышеназванные пилигримы вместе с магистром с радостью вооружились против язычников и, став под начало некоего аристократа тевтонского, пришли в землю Kaltanenensem (Колтиняны). Здесь по приказу магистра была развёрнута хоругвь ордена, также и герцог австрийский со своими войсками для поднятия боевого духа поступил. В той земле магистр и герцог оставались два дня и всю её сожгли, мужчин же, женщин и детей забрали, и никто не ушёл из их рук. Затем в земле Wenducke (Видукле) различный вред причиняли, десять дней там оставаясь, и вернулись домой, ведя с собой [пленных] русинов и язычников.» (Chronica nova Prutenica)

Интересен этот поход тем, что с собой в Пруссию герцог взял австрийского странствующего певца Петера Зухенвирта [19], который воспел путешествия и деяния своего господина. Помимо прочего там упоминается Инстербург, как отправная точка похода в Жемайтию через леса Пустоши и реку Шешупе. Описывая уже упоминавшийся лес Грауден, Зухенвирт говорит о нём как о «едва проходимой дикой местности».

Но, пожалуй, самым именитым и известным орденским гостем, побывавшем в Инстербурге, был 3-й граф Дерби Генрих Болингброк, будущий король Англии Генрих IV [20].

Согласно хронике Джона Капгрейва «в этом году (1390) сэр Генрих, граф Дерби, ходил в Пруссию, где с помощью маршала прусского и короля по имени Витовт одержал победу над литовским королем и обратил его в бегство.» (Liber de illustribus Henricis)

Упоминают об этом и прусские хроники:

«В это же время (1390) маршал с большим войском стоял перед Вильно и вместе с ним был господин Ланкастер Английский, который по морю прибыл со своими людьми около праздника Лаврентия (ок. 10 августа)» (Annalista Torunensis)

«в этом году перед Вознесением Марии (ок. 15 августа 1390) герцог ланкастерский прибыл в Пруссию на корабле в Данциг, а с ним — 300 человек, и купил коней и поспешил сюда и принял участие в рейде с маршалом на Вильну» (Chronike des Landes von Prussin)

Согласно дорожным записям и счетам графа Дерби, опубликованным немецкими и английскими историками, можно установить некоторые подробности литовского похода будущего короля.

Поход начался до прибытия Генриха и он догонял орденское войско. Сначала от Кёнигсберга до Кремиттен по Преголе на лодках, затем через Тапиау до Инстербурга верхом и на повозках. В Норкиттен для стола Генриха за 12 скотов была приобретена большая щука.

21 августа в замке Инстербург, под охранной прусса, он оставил часть своих запасов и багажа. Налегке двинулся через лес Грауден в сторону Рагнита к реке Мемель, где его ожидал маршал Ордена Энгельхард Рабе [21] с войском. Поход был весьма успешным, с большими трофеями и множеством пленных, а также продолжительной осадой Вильно.

В октябре Генрих возвращался обратно и застав свои вещи в замке в сохранности уплатил пруссу 1 марку.

Дальнейшая дорога графа Дерби лежала далее на Кёнигсберг, где он провёл зиму, после чего покинул Пруссию в апреле 1391 года.

В целом после окончания Великой войны 1409-1411 гг. прекратились и орденские походы в Литву. Орден утратил свою мощь и значение замка Инстербург спало.

 

Жемайтия времён Орденских походов в Литву. XIV-XV вв.

 

 

 

Приложение

 

Переводы из Die littauischen Wegeberichte. Названия населённых пунктов даны в немецкой транскрипции и современные в скобках, так же в скобках примечания и комментарии.

 

 

Маршрут 39. Дорога из Инстербурга в Мариенвердер (около Каунаса) с возвращением назад


«Дорога описана в 1384 году в день Петра и Павла (29 июня).

Выражаю вежливое смирение, уважаемый, любезный господин Маршал, в вашем письме, с которым я досконально ознакомился, вы хотели, чтобы мы выяснили дороги и ваши мудрость решит, когда и куда высылать армию, как мы думали, чтобы хватило еды и воды для животных и что это нужно выяснить с нашими владельцами дорог: Геденнен из Инстербурга, Ангот из Норкиттена, Пабил из Инстербурга, Квеведе из Таммова, Хайнриха Прессимкина, Брило из Плибишкена и Даргусена, а также наш кумпан и кнехты.

Первая ночевка — достигнув ограждения Валькенау (Шоссейное), это одна миля от Инстербурга. Вторая ночевка — на берегу реки Писcы, район Байтчен (Подгоровка), через 4 мили, третья ночевка от места лагеря до следующего берега реки Писсы через 3 мили (район п. Викнавайтчен, ныне не существует). От этого лагеря до реки которую называют Лепона 2 мили, от Лепоны до Визайды (Вижайнен) 3 мили, оттуда до реки Шешупе 3 мили, от берегов Шешупе, где встречается сопровождение 6 миль дороги, где в избытке воды и травы. И потом до Мариенвердера (замок на месте современного Каунаса — А.К) 2 мили.

Как вы, уважаемый, мне писали, я проверил состояние дорог и выяснил, что в некоторых местах, у реки, есть места, где нужна переправа <мост — А.К.>. В одном месте — хорошие две верёвки шириной (верёвка — мера длины, примерно равная 150 футам — А.К.), в двух других на одну верёвку шириной. Между Визайды и Шешупе есть лес называется Кемпе (Кампинай), там придется прочищать путь. Больше ничего злого нет.

Только между рекой Равше (Раусве) и Визайды есть болото небольшое, в ширину веревка, но все равно придётся стелить гать. Еще между Довидишки (так и не идентифицировано до сих пор, примерно между городами Вирбалис и Вилкавишкис — А.К.) и Визайды есть место с опасными зарослями, но проводники заверили, что их можно обойти. Так же, уважаемый, знайте, что у Байтчен дорога совсем плохая в двух местах, но ее можно отремонтировать, и в нескольких местах есть дремучий лес, который нужно расчистить. Так что, глубокоуважаемый господин Маршал, больше плохих мест проводники не назвали. Также знайте, что есть дорога через район Каттов, по которой двигался Даргусе. Там есть небольшие леса, и армию он там провести не обещает, т.к. может не хватить корма и воды <лошадям — А.К.>. Но небольшая армия в 200-300 воинов может смело продвигаться. Документ подан в пятницу 1 июля 1384 года. Пфлегер Инстербурга.

Также знайте, что в дороге я был 3 дня, и если бы не наблюдения и замеры, управился бы за 2. Ехал на коне.

О ночевках, которые совершил Даргусе со своими товарищами. Первая ночёвка … <фрагмент утрачен — А.К.>, от Шешупе проскакав 7 миль и в течение этих 7 миль было 4 болота, одно из которых через 2 мили, другое между этими двумя, третье через 3 мили, четвертое — одна миля. Между рекой Шешупе и Вижайны 2,5 мили. За этой рекой старые дороги сходятся с новыми. От реки Ширвинты до реки, которая называется Лепона 3 мили, от Лепоны до Писсы 5 миль, от Писсы до ограждения <окраины Пущи, открытая территория, где уже пасли скот — А.К.> 3 мили.»

 

Маршрут 54. Дорога из Инстербуга в Даршунишкен на Немане


«В 1384 от рождества Христова в день пленения Святого Петра (1 августа) эту дорогу описал Пабил из Инстербурга, который и может провести до Даршунишкен (Дарсунишкис).

Первая ночёвка после выхода из Инстербурга, в Валькенау, у заставы.

От Валкенау 3 мили до реки Нарпы (на окраине Гусева).

От Нарпы  3,5 мили до Родуп (река в районе Тракенен), которая находится по середине от поста.

От Родуп 3 мили до реки Лепоны.

От Лепоны 2 с половиной мили до Довидишкен.

От Довидишкен 2 мили до реки Раусвы.

От Раусвы 2 мили до Шешупе.

От Шешупе до реки Кемпе (Кампинай) 3 мили, придётся делать 2 переправы длиной в одну веревку.

От Кемпе до Даршунишкен 6 миль.»

 

 

Примечания:

1.  Дитрих фон Альтенбург (Dietrich von Altenburg, ? — 1341) — 19-й великий магистр Тевтонского ордена, находился в этой должности в 1335—1341 годах.

2. Иоганн Люксембургский (Johann von Luxemburg,10 августа 1296 — 26 августа 1346, Креси, Франция) — граф Люксембурга с 25 июня/3 июля 1310, король Чехии с 31 августа 1310 (коронация 7 февраля 1311), титулярный король Польши с 1310.

3. Генрих XIV (29 сентября 1305 — 1 сентября 1339) — герцог Нижней Баварии с 1310 года.

4. Байербург-1 — замок Ордена на р. Неман, просуществовавший до 1344 года. Разрушен самим Орденом, поскольку находился далеко от орденских земель и ключевых замков, что затрудняло его снабжение. Предположительное место нахождения — городище в Плокщай, Литва.

5.  Ольгерд и Кейстут — Ольгерд (около 1296 — 24 мая 1377) —  великий князь литовский, сын Гедимина, брат Кейстута, в период своего правления с 1345 по 1377 годы значительно расширивший границы государства. Кейстут (ок. 1297 — 15 августа 1382) — великий князь литовский (1381—1382), князь трокский (1337—1382), сын Гедимина, брат и фактический соправитель Ольгерда.

6.  Грауден — лес, располагавшийся на границе нынешних Неманского, Славского и Черняховского районов Калининградской области.

7. Генрих Дуземер (Heinrich Dusemer von Arfberg, ок. 1280 — 1353) — 21-й великий магистр Тевтонского ордена с 1345 по 1351 год.

8. Зигфрид фон Дахенфельт (Siegfried von Dahenfeld, ? — 12 марта 1360) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, был комтуром Рагнита, непродолжительное время комтуром Бальги и затем маршалом Ордена.

9. Винрих фон Книпроде (Winrich von Kniprode, ок. 1310 — 24 июня 1382) — 22-й великий магистр Тевтонского ордена с 1351 по 1382 год. На правление Винриха фон Книпроде, продолжавшееся наиболее долгое время в истории Ордена, пришёлся расцвет Тевтонского ордена.

10. Хеннинг Шиндекопф (Henning Johann Schindekopf, 1330 — 17 февраля 1370) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, маршал и комтур Кёнигсберга, погиб в битве при Рудау.

11. Виганд фон Бельдерсхайм (Wigand von Beldersheim, ? — май 1384) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, был кумпаном фогта Замланда (1370), пфлегером Инстербурга (1370-1379) и комтуром Рагнита (1380-1384). Погиб при возвращении из литовского похода.

12. Великая пустошь — огромный лесной массив на востоке Пруссии, включающий себя несколько лесов, сохранившимися из которых являются Беловежская пуща, Борецкая пуща и Роминтская пуща.

13. Кумпан — товарищ; в Тевтонском ордене должность помощника, осуществляющего исполнительные и административные обязанности от имени своего начальника. Кумпаны были у магистра, а также великих управляющих и комтуров Ордена.

14. Энгельберт III (Engelbert III. von der Mark, 1330/1333 — 21 декабря 1391) — граф фон дер Марк с 1346 года.

15. Куно фон Хаттенштайн-младший (Kuno von Hattenstein d. J.) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, был комтуром Рагнита, а затем маршалом Ордена.

16. Скиргайло Ольгердович (в православном крещении Иван; в католическом — Казимир; Skirgaila, ок. 1354—1397) — сын великого князя литовского Ольгерда. Брат и соратник Ягайло, великого князя литовского и впоследствии короля польского. В 1386—1392 годах был наместником Ягайло в Великом княжестве Литовском.

17. Бутовт (Butautas, после крещения — Генрих; ум. 7 мая 1380) — князь дорогичинский, сын князя жемайтского и трокского Кейстута, внук великого князя литовского Гедимина.

18. Альбрехт III (Albrecht III,9 сентября 1349, Вена — 29 августа 1395, Лаксенбург) — герцог Австрийский с 18 ноября 1364 по 25 сентября 1379 года совместно с братом Леопольдом III, c 25 сентября 1379 года — единолично.

19. Петер Зухенвирт (Peter Suchenwirt, около 1320 — около 1395) — австрийский странствующий певец.

20. Генрих IV (Henry IV of Bolingbroke, 3 апреля 1366, замок Болингброк, Линкольншир — 20 марта 1413, Вестминстер) — 3-й граф Дерби в 1377—1399, 3-й граф Нортгемптон и 8-й Херефорд в 1384—1399, 1-й герцог Херефорд в 1397—1399, 2-й герцог Ланкастер, 6-й граф Ланкастер и 6-й граф Лестер в 1399, король Англии с 1399, основатель Ланкастерской династии.

21. Энгельхард Рабе (Engelhard Rabe) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, был комтуром Редена, маршалом Ордена, а позже комтуром Торна.

 

Источники:

GStA PK, XX. HA, OBA.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Erster Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke.Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Zweiter Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke. Frankfurt am Main: Minerva, 1965.

Heckmann D. Amtsträger des Deutschen Ordens in Preußen und in den Kammerballeien des Reiches. Werder, 2014.

Hennig A. Topographisch-historische Beschreibung der Stadt Insterburg. Königsberg: Kanter, 1794.

Kyngeston R. Expeditions to Prussia and the Holy Land made by Henry earl of Derby (afterwards King Henry IV.) in the years 1390-1 and 1392-3. [Westminster]: Printed for the Camden society, 1894.

Mortensen G. Beiträge zu den Nationalitäten- und Siedlungsverhältnissen von Pr. Litauen. Berlin: Memelland-Verlag, 1927.

Paravicini W. Die Preußenreisen des europäischen Adels. Teil 1. Sigmaringen: Jan Thorbecke Verlag, 1989.

Paravicini W. Die Preußenreisen des europäischen Adels. Teil 2. Band 1. Sigmaringen: Jan Thorbecke Verlag, 1995.

Prochaska A. Codex epistolaris Vitoldi, Magni Ducis Lithuaniae: 1376-1430. Cracoviae, Sumptibus Academiae literarum crac., 1882.

Prutz H. Rechnungen über Heinrich von Derby’s Preussenfahrten 1390-91 und 1392. Leipzig : Duncker und Humblot, 1893.

Weber L. Preussen vor 500 Jahren in culturhistorischer, statistischer und militairischer Beziehung nebst Special-Geographie. Danzig: In Commission bei Theodor Bertling, 1878.

Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М.: Русская панорама, 2014.

 

 

 

Инстербург — пограничный замок Немецкого ордена

Инстербург — пограничный замок Немецкого ордена

Инстербург — один из замков, построенных Немецким орденом на пограничье обитаемых земель (наряду с замками Рагнит (Неман), Ангербург (Венгожево), Йоханнисбург (Пиш), Лык (Элк) и другими), для защиты от набегов литовцев.

Первое упоминание Инстербурга как замка относится к 1311 году — в «Chronica nova Prutenica» Виганда из Марбурга[1] среди прочего упоминается хоругвь комтура Инстербурга (commendatoris de Insterborg). Однако и К. Штайнбрехт[2], а за ним и некоторые современные учёные,  считают эту запись ошибочной, что в прочем и не удивительно, поскольку Виганд ошибается даже в дате описываемых событий.

Встречаются упоминания, что замок Инстербург был основан на месте разрушенной в 1256 году прусской крепости Унсетрапис. Но это не совсем верно. Такая крепость у пруссов действительно была, но находилась она, согласно «Chronicon Terrae Prussiae» Петра из Дусбурга[3], на реке Алле (Лава), в районе современного пос. Курортное. Ошибочно городище Унсетрапис к Инстербургу относит немецкий историк Йоханнес Фойт[4], ссылаясь на раннего историка Лукаса Давида[5].

 

замок инстербург
Территория орденских земель в Пруссии и расположение замка Инстербург. Атлас М. Тёппена, 1858.

 

В целом земли Надровии[6], на которых располагался замок, были завоёваны и покорены фогтом Замланда Дитрихом фон Лиделау[7] к 1275 году, когда пали последние надровские крепости пруссов Летовис (Красная горка), Камсвикус (Тимофеевка), Зассау (Междуречье) и Отолихия (Фурмановка).

Строительство замка Инстербург началось в середине 1330-х годов. Посреди Надровии, на границе обжитых земель и Великой пустоши[8] решено было заложить замок. Место для строительства было выбрано на холме между двумя реками, которые в те времена являлись естественными транспортными артериями, предположительно на месте старой прусской крепости. Окружали будущий комтурский замок укрепления поменьше — Швегерау (Заовражное), Таммов (Тимофеевка), Вальков (Шоссейное), Леттинен (Красная горка), Гарзовин (Маёвка). Согласно хронике неизвестного самбийского каноника в 1337 году замок Инстербург был отстроен — «Год Господень 1337. <…> В этом году построен Инстербург» (Canonici Sambiensis epitome gestorum Prussie).

Практически одновременно с возведением замком, протекающий рядом ручей был запружен плотинами и с юга у стен замка образовался внушительный Замковый (Мельничный) пруд. Воды ручья были направлены на построенную рядом с замком мельницу. На господствующем холме, окружённом ручьями, и был построен замок.

 

замок инстербург
Замок Инстербург, общий план. К. Штайнбрехт, 1920.

 

И хотя замок был построен на берегу реки Ангерапп, название он получил в честь реки Инстер (Инстербург — замок на Инстере), которая, несколько восточней, соединяясь с Ангерапп образует Прегель (Преголя). Вызвано это тем, что в 1335 году на реке Ангерапп был построен замок Ангербург.

Конрад Штайнбрехт считает, что уже в 1337 году четырёхфлигельный замок был возведён в камне. Обосновывает он это тем, что изначально замок был комтурским[9], и в четырёхфлигельном хохбурге[10] располагался конвент. Если бы замок строили позже, то в таком крупном хохбурге-конвентхаусе просто не было бы необходимости.

Некоторые современные исследователи утверждают, что замковый хохбург был построен во второй половине XIV века, обосновывая это отсутствием бергфрида и вообще каких-либо башен на хохбурге (как и у построенных во второй половине XIV века замков Остероде, Рагнит, Тапиау) , а также отсутствием пархама, минимумом декоративных элементов и разнообразием размеров кирпича и кирпичной кладки, не характерной для первой половины XIV века (как в замках Растенбург (Кентшин) и Найденбург (Нидзица).

В целом комтурия Инстербург просуществовала относительно недолго, в течении 10 лет. Документы сохранили имена двух комтуров — Герольдус (1339-1340) и Экхарт Куллинг (1343-1346) и одного хаускомтура Вольпетруса (1343).

В 1347 году Инстербург подвергся нападению литовского войска во главе с одним из литовских князей (Ольгердом или Кейстутом[11]). Изначально нападению подвергся Рагнит и близлежащие земли, затем войско литовцев через лес Грауден[12] вышло к Инстербургу, «где <князь> также бедствия учинил» (Chronica nova Prutenica).

Именно из-за того, что гарнизон не справился с задачей защиты орденских земель против литовских нападений, замок «попал в немилость» к магистру. Также выяснилось, что находящийся в такой глуши, практически на границе обитаемых орденских земель, замок не в состоянии собирать достаточно средств для содержания конвента и большого гарнизона. Поэтому комтурство было упразднено с образованием на его месте пфлегерства в составе комтурства Кёнигсберг.

Хронист Виганд из Марбурга так описывает эти события «Услышав о том, что на замок Инстербург напали и землю опустошили, Генрих Дуземер[13] убрал монастырь христианский из названного замка, ибо не вносились налоги из-за опустошения земли. Так что сразу же после этого убрал монастырь (подразумевается конвент)  в Инстербурге и сменил должность [комтура, виновного в произошедшем,] на [более] низкий пост управленца, именуемого пфлегер.»

Однако со времён строительства замка в округе появляются фольварки, исполнявшие роль подсобных хозяйств для замка. Одним из первых таких фольварков был двор Альтхоф (Althof Insterburg), расположенный на берегу Прегеля в окружении лугов. В 1374 году там же упоминается и конезавод. Часть земель в пфлегерамте Инстербург магистр Ордена передавал  немецким переселенцам и свободным пруссам для ведения хозяйства. Сохранился документ от 5 июня 1376 года, по которому магистр Винрих фон Книпроде[14] передаёт 50 хуфов[15] земли в Випенингкене (Подгорное) по кульмскому праву в свободное и наследственное владение, крестьяне же обязаны были служить Ордену и отдавать часть своих доходов (Urkunden zur Geschichte des ehem. Hauptsamts Insterburg, дальше UGHI, 1).

В последующем в течении всей второй половины XIV века замок неоднократно подвергался нападениям литовцев. В 1376 году замок в ходе очередного литовского набега был сильно разрушен.

Вот как описывает эти события хронист Виганд: «В тот же год <1376 — А.К.> после праздника Святой Троицы довелось увидеть братьям королей Ольгерда и Кейстута, а с ними Свердейке <предположительно сын Ольгерда Свидригайло[16] — А.К.>. Видели [и то], как стремительно вошли [они] с войском своим в селение, Норкиттен попросту именуемое, и поделили это войско на три части. Ольгерд пошёл через мост в Норкиттен, опустошая землю Надровию, a Свердейке [двинулся] в Инстербург, где жителей застали не предупреждёнными. Возвращаясь, взяли Таплакен, а когда забрали коней с пастбища, выслали язычников вперед, чтобы устроили в замке пожар, после которого пришёл черед битвы. Брат Иоанн со своими людьми был подготовлен к обороне, но когда у него закончилась вода для гашения пламени, то выторговавши себе и своим подданным жизнь, сдался вместе с замком, и схвачен был вместе с людьми его. Свердейке, забрав коней под Инстербургом, сжёг там всё так, что никто не спасся, и пошёл дальше. И когда предместье под Таммов сжёг, повернул в Валькенау, и две дороги соединил, из ветвей срубленных деревьев сделав мост, по которому король перешёл. Жители Таммов за ним по этим гатям в погоню отправились, криком устрашая язычников, чтобы [те] убегали, 16 коней забрали и некоторых христиан из неволи вызволили. Через некоторое время христиане сели на этих коней, меж теми гатями напали на язычников и четырех убили. Ещё и в третий раз стороны между собой схватились. Приготовили язычники засаду христианам и те вынуждены были бежать на болота, бросив коней, которых язычники забрали. Также префект там убит был, душа его пусть у Господа радуется. Кроме тех, что в пламени задохнулись, 900 человек язычники в неволю забрали, и так возвратились с внушительным прибытком».

Позже замок был вновь отстроен и укреплён.

 

Реконструкция замка Инстербург в начале 15 века. А. Бахтин.

 

В то же самое время, во второй половине XIV века, замок был одним из центров, наряду с Рагнитом, откуда чаще всего совершались орденские походы в Литву. Наиболее активен в этом плане был пфлегер Инстербурга Виганд фон Бельдерсхайм[17]. В период с 1370 по 1379 года он совершил более 20 походов в Литву. В основном походы, предпринимаемые пфлегером, носили или разведывательный характер, или были предприняты с целью добычи трофеев. Иногда это были походы в составе организованного войска под предводительством кого-то из старших братьев — магистра, маршала или как минимум комтура. Закончил Виганд в должности комтура Рагнита. В 1384 году по возвращению из похода он был убит отрядом литовцев на привале.

Неоднократно останавливались в замке многочисленные гости Ордена, принимавшие участие в литовских походах. Среди них были Альбрехт III герцог Австрийский, будущий король Англии Генрих IV граф Дерби, король Чехии Иоганн Люксембургский и король Венгрии Людовик Великий и многие другие герцоги, князья и графы.

На начало XV века в земли, подчинённые Инстербургу, входили замки Инстербург, Таммов и Вальков (как укрепления); имения и посёлки Таммов (11 вольных жителей и 3 крестьян), Гарзовин (6 вольных) и Хакелверк (2 вольных и 15 крестьян).

В июле 1410 года произошло Грюнвальдское сражение, переломный момент в истории Орденского государства, с которого начался его закат. С этого времени снижается и значение замка Инстербург, служившего заграждением и опорным пунктом против литовцев.

В ходе Тринадцатилетней войны в январе 1457 году замок Инстербург был вновь захвачен, разрушен и сожжён силами поляков и Прусского союза (PrUB, JH I 14754). Упоминается Инстербург, как город, во Втором Торуньском мире (1466) среди прочих замков и городов Ордена.

Согласно ревизионному отчёту для маршала Ордена (UGHI, 9), на 1451 год в замке Инстербург имелось:

 

на кухне — 10 котлов и 1 ступка, по одной сковороде для огня и жаровни, 4 крюка для котлов, 4 кухонных ножа, 2 ёмкости для брожения, 1 тёрка;
из припасов — сушёное и солёное мясо и рыба, яйца, сало, мука и овощи;
в подвале — 18 бочек пива и ещё 6 бочек пива, 1 бочка уксуса;
в арсенале — 16 арбалетов и большое количество болтов, 10 щитов, разнообразная упряжь и защита для лошадей, разнообразные доспехи и защита для воинов, охотничьи силки и рыболовные сети;
в бане — один большой котёл.

 

Также отдельно описывается различная церковная утварь.

Вероятно именно к пфлегерству Инстербург относились расположенные в лесах Дикой пустоши заготовительные пункты, дегтярни и охотничьи сторожки. Так в начале XVI века в районе Инстербурга существовал заготовительный пункт куньих шкур, который считался местом ссылки непопулярной и неугодной знати.

29 июля 1516  года последний Великий магистр Альбрехт фон Бранденбург[18] выдал грамоту Мартину Камсвигу на открытие в Инстербурге около замка трактира.

По грамоте трактирщику выделялось полхуфа земли, луг для сенокоса и капустные грядки. На каждый участок даны подробные описания их нахождения. Ежегодно трактирщик должен был платить Ордену за это чинш в размере 6 марок и поставлять 3 жирных гуся, а также разливать в трактире замковое пиво. Ему дозволялось варить два ласта ячменного пива и третий с особого позволения пфлегера Инстербурга. Грамота была выдана в Кёнигсберге, во вторник после дня св. Якова, в 16 год (UGHI, 22).

Имеются сведения ещё об одном трактире возле замка Инстербург, появившемся гораздо раньше вышеупомянутого. Во второй половине XIV века, до 1370 года, маршалом Хеннингом Шиндекопфом[19] был пожалован Паулю фон Ведриху трактир в Инстербурге. Располагался он за рекой Ангерапп, у моста. Хозяин трактира имел право на пивоварение. Есть упоминания о том, что в 1483 году магистр Мартин Трухзес фон Ветцхаузен[20] подтвердил дарственную маршала на этот трактир. Однако в доступных источниках подтверждающих это грамот или писем не нашлось. Лишь позднее упоминание этого трактира, уже называемого Пэнгервиц, есть в грамоте герцога Альбрехта Гансу фон Энтцбеку на пожалование земель и привилегий (UGHI, 71).

Немного о самом замке Инстербург и его внутренних помещениях.

 

замок инстербург
Вид на постройки форбурга и башню Пайнтурм. Почтовая открытка, Конец 19- начало 20 века.

 

Основной постройкой был четырёхфлигельный хохбург, с длиной стены по внешней стороне 43 метра, что соответствует 10 рутам[21]. В остальном крылья замка были разной ширины и соответственно длины с внутренней стороны. Лишь под северо-восточным и юго-восточным крылом существовали подвалы. Самым большим было юго-западное крыло, наружной шириной около 10 метров в целом и внутренней 8,7 метров. Штайнбрехт предположительно размещает в нём замковую капеллу. В свою очередь Торбус предполагает, что капелла располагалась в юго-восточном крыле. Юго-восточное и северо-восточное крыло имеют общую фронтальную стену, оба внутренней шириной 6 метров. И самое маленькое и узкое северо-западное крыло было 5 метров. В нём были устроены ворота. По всему периметру внутреннего двора проходила крытая галерея. В центре двора был колодец. В связи с многочисленными перестройками трудно представить изначальное расположение помещений в хохбурге. До уровня цокольного этажа стены были выложены из валунов и полевых камней, дальше идёт кирпичная готическая кладка. Под самой крышей по наружному периметру стен проходил оборонительный ход с бойницами и люками. На внешней стене юго-восточного крыла, на уровне основного этажа, существовал переход к данцкеру, стоявшему на берегу пруда.

 

Вид на здание хохбурга и ворота во внутренний двор. Начало 20 века. Польский государственный архив.

 

Форбург примыкал к замку с северо-запада и был около 100 метров в длину. Практически по всему периметру располагались различные вспомогательные и хозяйственные постройки. Въездные ворота были в середине юго-западной части форбурга. С северо-западной части форбург по углам ограничивался двумя круглыми башнями. Западная, построенная около 1400 года называлась Пайнтурм/Peinturm. С внешней стороны форбурга, с юга, к нему примыкали жилые и хозяйственные постройки, также огороженные оборонительной стеной. Также с южной стороны вдоль хохбурга и форбурга проходил водный ров.

 

Башня Пайнтурм, вид с внешней стороны. 1930-е гг.

 

С секуляризацией Ордена и становлением герцогства Пруссия пфлегерство Инстербург было преобразовано в главное управление (амт), одно из самых крупных. С этого момента начинается расцвет Инстербурга. Поселение у замка получает городские права. Город развивается и растёт, получая разнообразные привилегии, которые можно проследить по жалованным грамотам того периода. Но об этом — в другой истории.

 

Вид на юго-восточное и северо-восточное крыло хохбурга с внешней стороны. 1930-е гг. В правом нижнем углу виден памятник уланам 12 Литовского уланского полка работы скульптора Станислауса Кауэра.

 

Вид на замок с Мельничного (Замкового) пруда. 1930-е гг.

 

 

 

 

Примечания:

1. Виганд из Марбурга (Wigand von Marburg) — немецкий историк и герольд Тевтонского ордена. Автор хроники «Chronica nova Prutenica» (Новая прусская хроника), написанной рифмованной прозой на средневерхненемецком языке и охватывающей период с 1293 по 1394 годы

2. Штайнбрехт Конрад (Conrad Steinbrecht, 1849—1923) — немецкий архитектор, историк и реставратор, на протяжении почти 20 лет руководил восстановительными работами в замке Мариенбург, предварительно изучив архитектурные особенности орденских замков Пруссии.

3. Пётр из Дусбурга (Peter von Dusburg) — брат-священник Тевтонского ордена XIV века, создавший «Хронику земли Прусской» на латинском языке, освещающую события XIII — первой четверти XIV века.

4. Йоханнес Фойт (Johannes Voigt, 1786-1863) — прусский историк и архивариус, автор многочисленных работ по средневековой истории Пруссии, директор Кёнигсбергского архива.

5. Лукас Давид (Lukas David, 1503-1583) — прусский историк, автор восьмитомной «Preussische Chronik» (Прусской хроники).

6. Надровия — историческая область Пруссии, заселенная прусским племенем надровов, от которого и получила своё название. Ныне практически полностью расположена на территории Калининградской области, лишь небольшая южная часть принадлежит Польше.

7. Дитрих фон Лиделау (Dietrich von Lödla/Liedelau) — фогт Замланда в 1274 — 1292 гг., совершивший несколько походов против пруссов.

8. Великая пустошь — огромный лесной массив на востоке Пруссии, включающий себя несколько лесов, сохранившимися из которых являются Беловежская пуща, Борецкая пуща и Роминтская пуща.

9. Комтур — орденский чиновник, председатель конвента и руководитель комтурства, наделённый всеми видами власти. Комтурство в свою очередь состояло из нескольких районов — пфлегерств и фогтств. Пфлегер (попечитель) — орденский чиновник в небольшом замке, управляющий близлежащим районом и входящий в состав конвента комтурства.

10. Комтурский замок (конвентхаус) — главный замок в комтурстве, являющийся резиденцией комтура и местом сбора конвента. В целом это и тип орденского замка как объекта архитектуры, представляющий собой мощное квадратное в плане укрепление — хохбург, в котором располагалась капелла, зал для собраний конвента, столовая и спальня, порой с высокой башней — бергфридом, окружённый оборонительными стенами — пархамом и имевшим предзамковое укрепление — форбург, на котором располагались различные хозпостройки.

11. Ольгерд и Кейстут — Ольгерд (около 1296 — 24 мая 1377) —  великий князь литовский, сын Гедимина, брат Кейстута, в период своего правления с 1345 по 1377 годы значительно расширивший границы государства.
Кейстут (ок. 1297 — 15 августа 1382) — великий князь литовский (1381—1382), князь трокский (1337—1382), сын Гедимина, брат и фактический соправитель Ольгерда.

12. Грауден — лес, располагавшийся на границе нынешних Неманского, Славского и Черняховского районов Калининградской области.

13. Генрих Дуземер (Heinrich Dusemer von Arfberg, ок. 1280 — 1353) — 21-й великий магистр Тевтонского ордена с 1345 по 1351 год.

14. Винрих фон Книпроде (Winrich von Kniprode, ок. 1310 — 24 июня 1382) — 22-й великий магистр Тевтонского ордена с 1351 по 1382 год. На правление Винриха фон Книпроде, продолжавшееся наиболее долгое время в истории Ордена, пришёлся расцвет Тевтонского ордена

15. Хуф — средневековая мера площади, 1 кульмский хуф = 16,7 га.

16. Свидригайло (1370-е — 10 февраля 1452) — литовский князь, сын великого князя литовского Ольгерда Гедиминовича, великий князь литовский в 1430-1432 гг.

17. Виганд фон Бельдерсхайм (Wigand von Beldersheim, неизв. — май 1384) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, был кумпаном фогта Замланда (1370), пфлегером Инстербурга (1370-1379) и комтуром Рагнита (1380-1384). Погиб при возвращении из литовского похода.

18. Альбрехт фон Бранденбург (Albrecht von Brandenburg-Ansbach,17 мая 1490 — 20 марта 1568) — последний великий магистр Тевтонского ордена и первый герцог Пруссии.

19. Хеннинг Шиндекопф (Henning Johann Schindekopf,1330 — 17 февраля 1370) — брат-рыцарь Тевтонского ордена, маршал и комтур Кёнигсберга, погиб в битве при Рудау.

20. Мартин Трухзес фон Ветцхаузен (Martin Truchsess von Wetzhausen, 1435 — 3 января 1489) — 34-й великий магистр Тевтонского ордена с 1477 по 1489 год.

21. Рут — немецкая мера длины, 1 рут = 4,4 метра.

 

Список источников:

GStA PK, XX. HA, OBA.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Erster Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke.Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Zweiter Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke. Frankfurt am Main: Minerva, 1965.

Urkunden zur Geschichte des ehem. Hauptsamts Insterburg. Gefertigt durch Dr. Hans Kiewning und Max Lukat; Herausgegeben durch A. Horn und Paul Horn. Insterburg: Eugen Herbst, 1895-1896. (UGHI)

Boetticher A. Die Bau- und Kunstdenkmäler der Provinz Ostpreußen. Heft V: Litauen. Königsberg, 1895.

Clasen K. Die mittelalterliche Kunst im Gebiete des Deutschordensstaates Preußen. Bd. I: Die Burgbauten. Frankfurt/Main: Weidlich, 1979.

Hennig A. Topographisch-historische Beschreibung der Stadt Insterburg. Königsberg: Kanter, 1794.

Herrmann C. Mittelalterliche Architektur im Preußenland: Untersuchungen zur Frage der Kunstlandschaft und -geographie. Petersberg: Michael Imhof Verlag, 2007.

Steinbrecht C. Die Ordensburgen der Hochmeisterzeit in Preussen: Bau-Aufnahmen und baugeschichtliche Würdigung der noch vorhandenen Burgen und bedeutenderen Burg-Reste des Ordens in Preussen aus der Zeit von 1310 bis zum Ende der Ordens-Herrschaft. Berlin: Verlag von Julius Springer, 1920.

Torbus T. Die Konventsburgen im Deutschordensland Preußen. München: Oklenbourg, 1998.

Weber L. Preussen vor 500 Jahren in culturhistorischer, statistischer und militairischer Beziehung nebst Special-Geographie. Danzig: In Commission bei Theodor Bertling, 1878.

Weise E. Der Zweite Thorner Vertrages von 19. october 1466 // Jahrbuch der Albertus Universität zu Königsberg. Band XXII. Berlin: Duncker & Humblot, 1972.

Виганд из Марбурга. Новая прусская хроника. М.: Русская панорама, 2014.

Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М.: Ладомир, 1997.

 

 

 

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. ч. 2

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. ч. 2

 

Герда Янихен, урождённая Гесснер

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. Часть 2.

 

Когда мы вновь проходили мимо леса, то увидели штатских русских, хлопотавших вокруг разведённого костра. Невдалеке, на пожухлой прошлогодней траве паслось большое стадо немецких коров. Заприметив нас, русские помахали нам рукой, призывая подойти поближе. Нас охватил страх, и мы хотели убежать, но за нами побежал некий мальчик, лет двенадцати, и на ломаном немецком языке прокричал: “Фрау, ты уметь делать из коровы молоко? Тогда помоги! Ты тоже можешь пить много молока для своего ребёнка!” Наша нужда заставила нас забыть о страхах. Мы готовы были осмелиться помочь им, если взамен действительно получим молоко для собственных детей. На одной из русских конных телег лежали новорождённые телята, а другая была заставлена молочными бидонами. На костре, на большой сковороде, жарилась картошка. Благодаря мальчику мы сумели найти общий язык с остальными. Нам вручили вёдра и мы стали доить коров, а закончив с этим, могли выпить столько молока, сколько душе угодно. Нам также разрешили съесть немного хлеба и оставшуюся часть жареной картошки. Затем мы наполнили молоком все бутылки, горшки и прочие ёмкости, что были у нас при себе. Наши сердца переполняла благодарность. Этим четверым русским и самим-то нечего было есть кроме этой картошки и молока. Ту пайку хлеба, которой они поделились с нами, им выделяла армия. В их задачу входило перегнать наших коров в Россию в качестве трофея. После жуткой бессонной ночи и весьма большой для нас трапезы нам очень хотелось полежать и отдохнуть, но вместо этого пришлось двигаться дальше…

Велау остался позади. В открытом поле нам встретились какие-то развалины с крытой пристройкой, которая, как нам показалось, могла предоставить нам некоторую защиту от непогоды. В руинах мы выискивали доски, прутья и прочие предметы, которыми можно было заложить дверной проём и окна, в которых отсутствовали стёкла. Для нас, женщин, это была тяжёлая работа, и мы настолько переутомились, что уже не смогли бы идти дальше. Таким образом, мы решили переночевать здесь. Внутреннее пространство было не больше беседки и это вселяло надежду на то, что мы сможем согреть его теплом собственных тел. Чтобы не привлекать лишнего внимания мы развели маленький костёр прямо в руинах и приготовили суп из манки с молоком. Затем все вместе мы спрятались в маленьком помещении. Половина сидя, а половина полулёжа – так как места не хватало – мы один за другим заснули. Ночью на нас наткнулись два советских солдата. Но увидев, что среди нас нет немецких мужчин, ушли. При этом они восстановили за собой дверь, которую бесцеремонно взломали.

Минула ещё одна ночь. Хотя руки и ноги ныли, но сон укрепил нас для дальнейшего похода. По узкой деревенской дороге нам навстречу двигалась автоколонна. Нам пришлось вплотную прижаться к обочине, чтобы пропустить её. В этот момент свисавшие со столбов телефонные провода спутались с колёсами моей коляски. Я не могла двинуться ни вперёд, ни назад. Машины загудели, солдаты заругались и явно стали сыпать угрозами. Наконец мне силой удалось оттащить коляску в сторону. При этом у неё отвалилось переднее колесо. Водитель первого грузовика непрерывно ругался, так как ему не было видно, что моя коляска запуталась в проводах, и ему казалось, что я просто не желаю уходить с дороги. Остановился последний из грузовиков колонны. Мои родственники тем временем уже успели уйти далеко. Из остановившегося грузовика раздался крик русского: “Фрау, давай! Фрау, давай скорее!” Я едва осмеливалась поднять глаза от страха. Больше всего мне хотелось громко закричать. Фраза: “Фрау, давай!” обычно означала только ужасные вещи. Русский спросил: “Ну, фрау, не хочешь хлеба для своего ребёнка?” Лишь после этого я посмотрела на него. Из машины высунулся пожилой солдат и вручил мне кубик немецкой «Санеллы» [маргарин для выпечки]* и маленькую буханку хлеба, после чего поехал дальше. Я буквально оцепенела; в голове проносились мысли, что ведь они запросто могли затащить меня к себе в машину, и я никогда бы больше не увидела своих детей. Глядя на маргарин и хлеб, я облокотилась на росшее около дороги деверево и подождала, когда моё сердце хоть немного успокоится. После этого я переставила одно из задних колёс коляски на место потерянного и покатила её дальше как садовую тачку. В течение дня у меня невыносимо болели руки, потому как приподнимать и толкать вперёд коляску, оказалось крайне утомительно.

Вечером мы добрались до небольшого городка. Издалека мы заприметили неповреждённые дома, а также деревянные ворота в виде арки, знак того, что здесь расквартировалось некое армейское подразделение. Ворота были украшены флагами, а посередине висел портрет Сталина. Как я уже говорила, один из встреченных нами русских из лучших побуждений посоветовал нам останавливаться на ночь рядом с крупными воинскими частями, потому как мы там оказывались в большей безопасности. И поэтому мы решили, что проведём тут ночь. Но здесь всё оказалось иначе: солдаты бросились нам навстречу и стали охотиться на нас по улицам как на бешеных собак. Наконец мы очутились в сарае, в котором уже находилось несколько немецких женщин и детей. Одна стена у сарая отсутствовала, а вместо неё были навалены тюки с соломой.

Мы были рады видеть немцев, и, в конце концов, нашли себе в соломе место, где рассчитывали отдохнуть. Но вскоре нам стало понятно, насколько сварливы и коварны наши соотечественники. Никто из них не желал, чтобы рядом с ним находились молодые женщины. “Уходите… здесь нет места для вас… вы только привлекаете русских!” Эти возгласы раздавались снова и снова. Мы были напуганы и не могли понять, почему должны привлекать русских. Мы и сами их боялись. Чтобы выглядеть старше и уродливее, мы прикрывали лица волосами, обвязывали голову шарфами, пачкали себе лица, морщили лбы и даже конструировали горбы на спину. Мы делали всё, чтобы стать как можно безобразнее. Но мы не обижались на соотечественников. Просто складывалось впечатление, что все сошли с ума. В сгустившемся полумраке я уложила своих детей и легла между ними, ожидая когда они заснут. Но когда окончательно стемнело начался кромешный ад. Здесь мы были лёгкой добычей для русских. Они ходили с фонариками и выбирали себе молоденьких женщин. При этом, чтобы мы не имели возможности сопротивляться, они тыкали нам в лица и глаза пучками соломы, так как нам в этом случае приходилось использовать свои руки для их защиты. Отползти тоже не было никакой возможности, поскольку мы лежали впритык друг к другу. И тут моей бабушке пришла в голову хорошая идея: она притянула меня к себе и я свернулась калачиком под её юбкой между ног, а она дополнительно накрыла себя найденным шерстяным одеялом. Дети поместились рядом. Благодаря этому я была спасена до конца ночи. Ещё до того как рассвело, нас выпустили из сарая. Нас охватила подавленность и отчаяние. Если наша жизнь будет такой и дальше, то мы погибли. Но нас не оставляла надежда добраться до дома. По дороге мы часто встречали брошенные и сломанные коляски. Чаще всего они валялись в придорожных канавах или на прилегающих полях. Даже не хотелось и думать о судьбах их владельцев. Однако для меня это была возможность найти подходящее колесо для моей собственной коляски и однажды мне повезло. Мне нужно было только одно, но я прихватила ещё одно в качестве запасного.

Большую часть времени дети спали. Я часто задавалась вопросом, как долго они продержатся. Их меленькие измождённые лица, покрытые уличной пылью, избороздили дорожки слёз. Вода сама по себе встречалась довольно редко, а водопроводная вода так и вовсе была недоступна. В воронках, где она скапливалась, валялись трупы коров, лошадей или собак, и даже трупы людей, которые русские, вероятно, посбрасывали туда с дороги. Питьевую воду мы могли получить только от русских. Голод причинял мучения, но жажда была намного хуже. Наше положение становилось всё более безнадёжным. Для матери не может быть больших душевных страданий, чем видеть, как её дети увядают от истощения.

Чтобы как-то их поддержать, мы были вынуждены посещать дома, в которых поселились русские. Иногда нам везло, и нам встречались хорошие люди. Другие наоборот издевались, ругались на нас и прогоняли не дав ни капли воды. Особенно жестокими к нам были монголы и татары. Они почти всегда нападали на нас при встрече. То, как они с нами обращались, слишком ужасно, чтобы здесь описывать. Эти люди причиняли нам невыразимый позор и унижение. Временами у нас пропадало желание жить, и только вид наших детей спасал нас от самоубийства.

Около Норкиттена (Norkitten, сейчас Междуречье — посёлок на берегу Преголи примерно в 20 км к западу от Черняховска. — admin) мы заметили на некотором расстоянии стадо коров. Нам очень хотелось, чтобы их пасли те же самые люди, что недавно поделились с нами молоком. Чтобы дойти до них, нам пришлось сделать небольшой крюк. Нам повезло, так как это были именно они. Они сразу узнали нас и помахали нам рукой. Мы снова помогли им с дойкой, получив за это много молока, немного масла и хлеба для детей. Русский мальчишка сказал нам, где они собираются остановиться в следующий раз. Нам нужно было сделать так, чтобы встретить их снова. К тому же они собирались гнать стадо через Инстербург. Нам повезло встретить их ещё два раза. Я уверена, что полученное от них молоко фактически спасло наших детей. В самом Норкиттене всё ещё оставались немецкие семьи. Они жили плохо, но приютили нас на одну ночь. Также в посёлке было и много русских. Нас поразило то, что всё прошло мирно, и это зародило в нас робкую надежду на будущее.

Говоривший по-немецки офицер рассказал нам, что русские солдаты могли делать с немецкими женщинами всё что пожелают в течение трёх дней, но теперь это запрещено. Мы не должны больше бояться и звать на помощь. Если это услышит командир, то тот, кто нас домогается будет наказан. По этому поводу нам снова сказали, что мы должны останавливаться только там, где расквартировано подразделение с офицерами. Я тут же вспомнила ту ночь, когда мы также думали о том, что находимся в безопасности рядом с воинской частью, а в результате с нами столь гнусно обошлись. Я поведала офицеру об этом кошмарном опыте, на что он сказал: «Плохой командир… Сталин запретил насиловать!» Он пожелал выяснить, кем был командир того подразделения и собирался доложить об этом. Для нас это было слабое утешение и нам не верилось, что в будущем к нам станут относиться с большей человечностью. В результате мы получили здесь муку и крупу. Первое и второе очень сильно пахли бензином, но мы с благодарностью приняли этот дар. На ближайшие несколько часов у нас было хоть что-то съедобное.

Наши дневные переходы становились всё короче и короче. Мы постоянно останавливались на отдых. Усталые и обессиленные мы тащились километр за километром. Пустые дома уже практически не попадались. Если даже и попадалось уединённое строение, то внутри оно было полно грязи и фекалий, так что мы не могли там заночевать.

Подойдя к нашему родному Инстербургу мы задавались тревожными вопросами. А что нас ждёт на месте? Разве наши дома не будут заняты русскими? Впустят ли нас вообще? Найдём ли мы наше имущество? Есть ли у нас вообще ещё дом?

Издали нашему взору предстала колокольня Меланктон-кирхи (протестантская кирха, построенная в 1911 году на бывшей Цигельштрассе, сейчас ул. Победы; здание практически не сохранилось. — admin). Нас охватило чувство радости, но также не покидали и сомнения. Мы невольно прибавили шаг. Никто не проронил и слова ибо их затопили слёзы. Наконец мы оказались в Инстербурге. При виде разрушенного города и чужих этому городу людей, наши сердца пронзила острая боль. Быстро стало понятно, что нам не суждено найти пристанища в самом городе. Все целые дома были заняты русскими. На улицах было много военных. В надежде, что ещё свободен дом моих родителей, мы отправились в Шприндт. Казармы на Каралененском шоссе были невредимы. Длинная улица выглядела как и раньше, только гулявшие по ней солдаты были облачены уже в другую форму и вели себя по-другому.

Вскоре мы стояли перед родительским домом и видели, что в нём также уже поселились русские со своими семьями. Они даже не позволили нам заглянуть внутрь. Мы попытались объяснить им, что этот дом принадлежит моей матери и когда новая хозяйка поняла это, то стала угрожать кулаками и закричала: «Вы фашисты… вы капиталисты… идите к чёрту!»

Мама разрыдалась. В саду расцвели первые подснежники и через забор мне удалось сорвать несколько штук, которые я вложила маме в руку. С тяжёлым сердцем мы пошли дальше. В Каралене у моих бабушки и дедушки был свой земельный участок. Это вселяло немного надежды. Однако это удлиняло наш маршрут ещё на 12 километров. Ещё до наступления темноты мы добрались до Каралене, места моего рождения.

Наша призрачная надежда нас не подвела, дом оказался не занят. Всё выглядело очень запущенным. Во дворе лежала дохлая лошадь и повсюду были разбросаны дедушкины улья, коих было около сотни, но мы хотя бы могли остаться здесь. Соседние дома также пустовали. В доме Хейнемана остались три старые женщины, но об этом мы узнали уже позже.

Первым делом мы обследовали весь дом снизу доверху. Затем расчистили себе угол, вытащили из сарая солому и устроили себе там ночлег. Быстро сгустились сумерки. Мы даже не удосужились сварить себе водянистый суп и тут же прямо голодные легли спать. Но несмотря на то, что мы совершенно выбились из сил, никто не мог уснуть. Все думали о грядущем дне. Мы гораздо радостнее представляли себе возвращение домой, но теперь будущее нам казалось полным грозовых туч.

В нашей жизни наступил новый этап. Посредством примитивных инструментов мы сначала вычистили изнутри дом. Перед этим мы убрали со двора дохлую лошадь. При помощи сделанных из проволоки петель мы оттащили её подальше в поле и присыпали землёй. Чтобы хоть как-то привести дом в порядок нам потребовалось несколько дней. Мы прочесали все близлежащие усадьбы и собрали всё, что могло оказаться нам полезным. Почти всё, что мы находили, оказалось в той или иной степени повреждено — вёдра, горшки, оконные стёкла, щётки, метлы, посуда, кофемолки и предметы мебели. В конце концов нашли весьма много. При помощи песка и битого кирпича удалось всё отчистить. Из древесной золы сотворили щёлочь для мытья.

В погребе обнаружилась картошка. Нас особенно обрадовала эта находка, означавшая, что мы теперь ежедневно могли готовить себе горячий обед. В углу сада была выкопана известковая яма. Известью мы побелили стены обитаемых нами комнат. У нас пока не имелось для этого щёток, но мы вполне справились мётлами. После этого окружавшее нас пространство снова стало выглядеть чистым. Перед уходом из дома тётя Ханна закопала свой фарфор и теперь мы нашли его в целости и сохранности. Повсюду рос ревень и молодая крапива и благодаря им мы смогли разнообразить наше меню. В поле мы насобирали свекловичного кагата, который стал для нас ценным дополнением к рациону. Чего только, оказывается, можно сделать из того, что мы всегда рассматривали как корм для скота!

Почти каждый проходивший мимо нашего дома русский заглядывал к нам. Мы часто испытывали страх оттого, что они отберут у нас наши примитивные инструменты. Рядом с кухней располагалась большая кладовка, в которой была маленькая дверца и короткая лестница, ведшая в погреб. Мы скрывались там, когда возникала угроза для молодых девушек. Иногда мы проводили в этом укрытии по многу часов. Однажды явился офицер. Он был довольно дружелюбен и говорил по-немецки. Он даже ругал своих солдат за то, что те преследовали немецких девушек. Мы пожаловались ему на наши страдания, на что он ответил, что мы можем отгонять их палками. Он оставался у нас дома около двух часов и мы прониклись к нему доверием. Постепенно все вернулись к своей работе. Я осталась у кровати спящей дочери. Внезапно офицер встал, закрыл доселе открытую дверь, и повернул ключ. Я застыла, увидев как он оголяет нижнюю часть своего тела и идёт ко мне. Я отчаянно закричала и ринулась к двери. Офицер выхватил свой пистолет, навёл его на меня и сказал: «Будешь кричать… Я выстрелю!» Я ему ответила, что он может спокойно стрелять и тогда для меня, по крайней мере, весь этот кошмар наконец-то закончится. Моя родня, видимо, услышала это и стала звать снаружи, и колотить в дверь. Я снова попыталась добраться до двери и отпереть её, а офицер замахнулся пистолетом, чтобы ударить меня. Я пригнулась и удар пришёлся по дверной раме, что ещё сильнее разозлило его. Он замахнулся ещё раз и ударил мне по лицу. После этого он отпер дверь и спешно удалился. Моё лицо распухло, была разбита губа, и в довершении всего я лишилась двух зубов. Мои дети дрожали и плакали не в силах успокоиться. Никто из нас не заподозрил бы такую подлость в этом человеке.

Солдаты же продолжали приходить. Не все они относились к нам плохо, среди них было много хороших людей. Так мимо нас ежедневно проезжала гужевая повозка с молочными бидонами. Однажды она остановилась напротив нашего дома и на кухню зашёл кучерявый солдат, попросивший у меня ведро. Я не хотела его давать, но он со смехом сам схватил его, выплеснул на улицу находившуюся в нём питьевую воду и побрёл к своей телеге. Я бессильно выругалась. Однако я была поражена, когда увидела как он наполнил это ведро молоком из бидона и принёс нам. После этого он быстро уехал. Мы стали очень подозрительны и гадали, не отравлено ли молоко. Как никак, а поведение этого солдата было довольно странным. Наконец бабушка попробовала молоко и сказала, что если даже и умрёт, то это станет для неё искуплением. Впрочем молоко оказалось идеально свежим. После этого нам ежедневно привозили не только его, но даже и  сливки. Однажды этот солдат явился в необычное для него время. Он попросил меня пойти с ним, чтобы показать где он спрятал мешок пшеницы. Я испугалась, посчитав, что он хочет получить от меня свою награду, придумав столь витиеватый повод, и поэтому спросила его, почему он сразу не принёс этот мешок. Тогда он приложил руку к своему сердцу и сказал, что не собирается требовать от меня то, о чём я подумала. Он бы и сам принёс пшеницу, но поскольку водить дружбу с немцами было строго запрещено, то ему пришлось спрятать её. Его товарищи также не должны были ничего знать об этом. Если я боюсь, то пусть кто-то ещё пойдёт вместе со мной. Я позвала тётю Ханну. Солдат пошёл вперёд, раздвинул куст виноградной лозы возле одного из домов, показал на мешок, и скрылся. Мы с тётей Ханной попытались перенести его вручную, но наших сил не хватало. И тут в куче старого хлама мы обнаружили санки, на которые взгромоздили мешок и с большим трудом оттащили его домой. Спустя несколько дней таким же путём мы получили и мешок ячменя. Ещё нам недоставало соли, и наш тайный друг принёс нам примерно три фунта обёрнутой в ткань кусковой соли грубого помола, больше похожей на соду. Мы её растворяли в воде и добавляли в наши блюда, так как в кусочках попадалось много маленьких чёрных камушков.

Наш молочный донор сказал нам, что сам живёт в Тракиннене (Trakinnen, сейчас не существует. — admin), и там есть старый дедушка, который пишет для русских портреты. Дальнейшие расспросы показали, что это был мой дядя Отто, художник. Русские думали, что он уже очень стар, но на самом деле он ловко маскировал свой возраст, чтобы не попасть в лагерь. Он носил длинные волосы до плеч и бороду, и ходил опираясь на клюку.

В то время в Каралене и вокруг него было много русских. Они почти каждую ночь стучались в окна и двери, пробуждая нас ото сна. Нам приходилось открывать, поскольку в противном случае их попросту бы выломали. Искали скрывавшихся немецких солдат. Чаще всего после обыска русские уходили.

Поскольку из-за этого мы ночью не высыпались, то наш русский друг вызвался оберегать нас в это время суток. Для этого мы поставили ему рядом с дверью кровать. Каждый вечер он вместе со своей винтовкой приходил к нам домой. Когда же приходили другие русские, он прогонял их, говоря, что караулит нас по приказу командира. Мы же, якобы, работали в его роте и ночью нас нельзя тревожить. Нам было удивительно, что ему верили на слово. Иногда возникала громкая дискуссия, но все нарушители спроваживались не побеспокоив нас.
И вот война закончилась. Неприязнь русских к немцам и их враждебное отношение заметно ослабли. На протяжении нескольких недель мы жили довольно мирно. Днём мы мололи пшеницу в кофемолках, что само по себе было непростой работёнкой. Из получившейся грубой муки варили кашу и делали жидкое тесто, из которого, в свою очередь, пекли лепёшки. На вкус они были как хлеб. Когда получали молоко, то из муки более тонкого помола готовили молочный суп с клёцками.

Дядя Отто, с которым мы уже успели связаться, изготовил для нас тёрку из куска старого водосточного желоба. При помощи гвоздя он изнутри пробил в нём дырки, благодаря чему с внешней закруглённой поверхности образовались зубцы, как у обычной магазинной тёрки. Теперь мы могли натирать картошку и, прежде всего, перерабатывать сахарную свеклу в сироп. Её мякоть мы смешивали с мукой и запекали в духовке. Этим совершенно неведомым мне доселе блюдом мы и наслаждались, наполняя им свои желудки.

В некоторых садах кое-где рос ещё посеянный с прошлого года салат. Мы смешивали его с ревенем и сиропом, а если у нас водились сливки, то со сливками и ревенем.

Однажды наш русский друг подстрелил оленя и вскоре у нас была роскошная трапеза.

В остальном наша жизнь протекала как у первобытных людей. Когда после долгих и тщетных поисков мы, во многом случайно, нашли иголку для шитья, то обращались с ней как с настоящей драгоценностью. После каждого использования — только бы не сломалась — её бережно упаковывали и хранили. На чердаке мы обнаружили старый ткацкий станок, а также несколько мотков пряжи и кусков шерсти. Чтобы иметь возможность шить пряжей, мы пропускали каждую нить через комок пчелиного воска, который предварительно согревали в своих руках. Несколько недель мы собирали различные обрывки ткани. К примеру, мы снимали обивку с мягкой мебели или подбирали отдельные лоскуты, которые затем кусочек за кусочком сшивали в пёстрые одеяла. Их делали двойными, дабы они могли удерживать ночью тепло. Детская одежда также состояла из всевозможных деталей старой одежды. В здании семинарии нашлись грязные и мятые географические карты. При ближайшем рассмотрении мы обнаружили, что крапивная ткань, на которую они были наклеены, может быть легко удалена с поверхности бумаги. Дома я отмачивала карты в чане, соскабливала бумагу и раскладывала ткань на солнце. Таким образом я получила несколько метров этой ткани, которую превратила в постельное бельё для своих детей. Из Кёнигсберга я принесла одно шерстяное одеяло. Второе мне пришлось на обратном пути выбросить, когда сломалось одно из колёс у моей коляски, и нагрузка стала слишком большой. Отделив от него кусок, я сшила две подушки. Оставшейся части ещё вполне хватало, чтобы укрываться. Каждый заброшенный дом был богат на птичьи перья. Русские распарывали пружинные кровати и забирали обивку. Поскольку в домах из-за отсутствия окон образовывалась постоянная тяга, сквозняк аккуратно сметал все перья по углам. Там я их и находила, чтобы использовать в качестве набивки для детских кроваток.

Из валявшихся повсюду мешков мы сделали себе тюфяки. Один тип мешков был особенно востребован у нас, а именно тот, который можно было распустить. Из полученной таким образом белой нити мы вязали чулки и фуфайки. В качестве вязальных спиц использовались старые велосипедные спицы. Поломанных велосипедов валялось по округе предостаточно. Русские сначала катались на них, а потом выбрасывали. Наша обувь полностью пришла в негодность и нам пришлось делать новую. В юности, состоя в молодёжной группе, я научилась делать из обрывков ткани тапочки для больницы. Теперь эти знания принесли нам пользу. Мы сшивали вместе узкие ленты ткани и заплетали их в длинные косички, которые затем пришивали к обтянутой тканью картонной подошве. Верхняя часть натягивалась на деревянную планку, под которую подкладывали стельку. Выступающие края затем плотно стягивались и сшивались. После этого подошву сшивали вывернутыми наружу косичками. Для изготовления обуви лучше всего подходили старые военные шинели. В усадьбах, к тому же, встречались деревянные планки любых размеров. Возможно, что раньше в крестьянских подворьях обувь также делали сами, как и мы сейчас. Однако для наших детей таковых не находилось. Для них их делал наш русский друг. На протяжении трёх лет, зимой и летом, мы гуляли в подобных туфлях.

Однако нас беспокоила ещё одна проблема: наша единственная расчёска теряла зуб за зубом. У дяди Отто был помощник, который изготовлял гребни из олова. Они были не так хороши, как обычные, но благодаря им всё же можно было ухаживать за волосами.

Наша занятость была постоянной. Многие солдаты приносили нам свои вещи и униформу для стирки и глажки. Для этого они снабжали нас мылом и стиральным порошком. Поскольку мы пользовались ими экономно, то у нас даже оставалось немного и для собственных нужд.

Временами приезжали машины со старшими офицерами, которые хотели, чтобы мы приготовили для них еду. Нам нравилось это делать, ибо нам всегда оставалось что-то со стола. Впрочем и здесь мы иногда испытывали досаду и волнение, поскольку временами кто-то хотел воспользоваться нашим гостеприимством сверх меры.

Мы понемногу осваивали русский язык, сойдясь на том, что с русскими нужно вести себя понаглее. У большинства солдат ум был как у маленьких детей. Вначале они пытались самоутвердиться, и если им это удавалось, то они становились дерзкими и агрессивными. Но едва они сталкивались с энергичным сопротивлением, то тут же теряли интерес и пасовали.

Неожиданно всё вокруг нас стихло. Мы больше не видели тех лиц, к которым успели привыкнуть. Их место заняли штатские люди. Мы оказались без работы, и нужда снова постучалась к нам в дверь.

 

Перевод:  Евгений Стюарт

 

* Квадратными скобками [***] помечены примечания переводчика

 

Источник: Insterburger brief № 9/10, 11/12  1974; 1/2, 3/4, 5/6, 7/8, 9/10, 11/12  1975; 1/2, 3/4  1976.

 

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. ч. 1.

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. ч. 3

Из Шприндта в Кёнигсберг и обратно. ч. 4

 

 

 

Память и памятники Грюнвальдского сражения в Пруссии

Память и памятники Грюнвальдского сражения в Пруссии

«В первой же стычке магистр, маршал и комтуры
всего Тевтонского ордена были убиты»
Хроника конфликта Владислава, короля Польши,
с крестоносцами в год Христов 1410

 

 

грюнвальдская битва
Грюнвальдская битва. Иллюстрация из рукописи «Хроника Пруссии» (Cronica der Preussen) Генриха фон Редена. 1620-е г.г.

Грюнвальдская битва — сражение Великой войны 1409–11 годов, произошедшее 15 июля 1410 года. Объединённое войско Королевства Польского и Великого княжества Литовского под предводительством польского короля Владислава II Ягайло и великого князя литовского Витовта одержало в нем решающую победу над войском Тевтонского ордена.

Битва состоялась на территории государства Тевтонского ордена в местности, расположенной между деревнями Грюнвальд (на западе), Танненберг (на северо-востоке) и Людвигсдорф (на юге), в настоящее время находящимися на территории Польши (примерно в 10 км к юго-западу от г. Ольштынек).

Общую численность войск, принимавших участие в битве, определить сложно. Точных данных нет, а историки, в силу национальной принадлежности и политических мотивов, зачастую необъективны. Предположительная численность польско-литовского войска составляла от 20 до 27 тысяч человек, тевтонского — 12–19 тысяч.

Потери Ордена в сражении были очень велики — около трети тевтонской армии пало на поле боя, значительное число рыцарей попало в плен. Трудно подсчитать общее число павших, известно, что более 200 рыцарей приняли смерть на поле Грюнвальдской битвы. Среди них практически всё орденское руководство — Великий магистр и почти все «великие управляющие», а также большинство комтуров. Орден был обезглавлен.

На следующий день после сражения Ягайло велел пленным тевтонцам отыскать среди павших тело Великого магистра и иных должностных лиц, кого смогут опознать. В результате были идентифицированы останки Великого магистра Ульриха фон Юнгингена, верховного комтура Куно фон Лихтенштейна, верховного маршала Фридриха фон Валленрода и комтуров Торна (Торунь) и Шлохау (Члухов), а также фогта Роггенхаузена (Рогужно-Замек, в 5 км к северо-западу от Грудзёндза). Их тела были доставлены в замок Остероде (Оструда) и оттуда, на 4-й день после битвы, перевезены в Мариенбург (Мальборк). Великий магистр был погребён в замковой магистерской усыпальнице капеллы св. Анны.

 

грюнвальдское сражение
Капелла св. Анны в замке Мариенбург. Фреска с изображением братьев-рыцарей, павших в Грюнвальдской битве. 1930-е г.г.

 

Остальных павших с обеих сторон захоронили непосредственно на поле боя. Комтуры и другие благородные особы по приказанию Ягайло были захоронены в церкви в Танненберге. В нескольких братских могилах возле кирхи и на поле боя были погребены  все павшие воины тевтонского и польско-литовского войска.

Первые усилия по сохранению памяти о Грюнвальдской битве исходили от польского короля Владислава. Через два месяца после битвы он пожелал построить монастырь. 16 сентября 1410 года король писал в письме епископу Помезании (на чьей земле произошла битва) Иоганну II Риману (епископ помезанский с 1409 по 1417) о своём намерении построить монастырь непосредственно на месте сражения (in loco conflictus).

В средние века строительство монастырей в ознаменование побед и воинских успехов было обычной практикой и даже священным долгом в заботе о спасении душ как выживших, так и павших. Ранее в Ордене было основано несколько монастырей после побед над литовцами, которым придавалось большее значение.

7 апреля 1311 года у деревни Воплавки (примерно в 2 км к северо-востоку от Растенбурга) войско Ордена под руководством великого комтура Генриха фон Плоцке разбило литовскую армию под командованием литовского князя Витеня. В честь этой победы в том же году в Торне был основан женский цистерцианский монастырь под патронатом св. Иакова, чей собор находился рядом с монастырём.

2 февраля 1348 года на реке Стреве (под Ковно) войско Ордена во главе с великим комтуром Винрихом фон Книпроде одержало победу над силами литовцев с Кейстутом и Ольгердом во главе. В 1349 году Великий магистр Генрих Дуземер основал в Лёбенихте женский монастырь во имя Пресвятой Девы Марии.

17 февраля 1370 года при Рудау (Мельниково) войска Ордена нанесли поражение литовским силам Кейстута и Ольгерда. Победа Ордену досталась с большим трудом и потерями. В том же году в Хайлигенбайле (Мамоново) Великим магистром Винрихом фон Книпроде был основан августинский монастырь.

Монастырь на месте Грюнвальдского сражения должен был быть смешанного типа, августинского устава и принадлежать Биргиттинскому ордену, основанному св. Бригиттой Шведской в конце XIV века. А поскольку главный монастырь ордена располагался в Швеции, в Вадстене, то и оригинал письма сохранился в архиве Упсалы.

Приводим перевод основной части письма:

 

«С тех пор, как сила Божья, хотя и не без нашей заслуги, дала нам победу над врагами … мы решили построить на том месте, где мы сражались с крестоносцами Пруссии, называемом Грюнфельде, монастырь правления Августина и ордена Святой Биргитты в честь Всемогущего Бога и Иоанна Крестителя, Троицы, а также Пресвятой Богородицы и двенадцати апостолов, святых Адальберта и Станислава Мучеников, и в честь святой Марии Блаженной. Братья и сестры этого ордена, живущие в вышеупомянутом месте, будут свободны от просьбы о милостыне и смогут постоянно просить о милости нашего Творца для нас, наших предшественников и преемников, и о спасении душ тех, кто погиб в этой борьбе.

Мы намерены наделить этот монастырь достаточными средствами, чтобы в нем сохранилась постоянная и долговременная память. Поэтому мы горячо и искренне просим Ваше отцовство, рассмотреть, утвердить, одобрить и подтвердить наше основание именно этого монастыря в подходящем месте нашей битвы, и, в частности, освятить новую церковь.

Дано в лагере под Мариенбургом на третий день после октавы рождения святой Марии (т.е. 16 сентября) в четырнадцатьсот десятом году Господнем.»

 

Немецкие исследователи полагают, что вдохновителем и автором письма был секретарь короля и будущий кардинал Збигнев Олесницкий.

Но монастырь так и не был построен. Через три дня после написания письма осада Мариенбурга была снята и объединённое войско отошло в Польшу. Королю было уже не до основания монастырей.

Уже после завершения войны, на предположительном месте гибели магистра фон Юнгингена была возведена небольшая деревянная капелла-часовня.

16 сентября 1412 года папа Иоанн XXIII (признанный Католической церковью антипапой) выпускает буллу, после обращения магистра Ордена Генриха фон Плауэна, в которой говорится о капелле на месте битвы и о 18 тысячах павших воинов. С папиного соизволения всем жертвующим на часовню, а также оказывающим ей милости, а равно и паломникам к ней, отпускаются грехи. Шесть капелланов круглосуточно должны были молиться за спасение душ павших и живущих.

Булла с папской печатью хранилась до Второй мировой войны в городском архиве Кёнигсберга.

12 марта 1413 года  на поле Грюнвальдской битвы была освящена уже каменная капелла упоминавшимся выше епископом Помезании Иоганном II совместно с орденским священником и шестью викариями. Описание этих событий оставил продолжатель «Хроники земли Прусской» Иоганна Посильге. Освящение проходило в присутствии магистра и великих управляющих, а также жителей окрестных посёлков и деревень, которые преподнесли дары капелле. Посвящена капелла была Деве Марии.

 

грюнвальдское сражение
Реконструкция капеллы Девы Марии на поле Грюнвальдского сражения.

 

Через год, летом 1414 года, в ходе «голодной войны», капелла была разрушена поляками. В последующем часовня была восстановлена, но в более скромном виде. С тех же пор сохранился список «Убранство в церкви на поле боя», датированный 1416 годом, хранившийся до войны в Кёнигсбергском архиве. В нём упоминается алтарное облачение капелланов и прислужников, церковные книги с гимнами и молитвами, потиры и серебряные кувшины, оловянные подсвечники, кольца и флаги.

В течении нескольких веков капелла была местом паломничества. Не только из Пруссии, но из других европейских государств шли паломники и страждущие.

Недалеко от капеллы находился пруд, в который по легенде стекала кровь павших в Грюнвальдском сражении. Отражение этой легенды можно прочесть в сочинении польского историка Яна Длугоша — «Когда они (бочки с вином) по приказу короля были разбиты, вино полилось на трупы павших, которых на месте вражеского стана были немалые кучи, образуя в смешении с кровью убитых людей и коней красный поток; было видно, как он протекал до луга селения Тамберга (Танненберг), образуя своим течением русло и берега наподобие дождевого потока. От этого, говорят, возник повод для распространения в народе выдумок и басен, будто в этом сражении было пролито столько крови, что она текла как поток.»

Долгое время воды этого пруда считались лечебными и приходившие сюда хворые паломники якобы с помощью этих вод излечивались от недугов, увечий и даже слепоты. После этого они бросали в пруд подношение, а на берегу оставляли свою старую одежду. Закончились чудеса с водой тем, что одна дама решила исцелить там свою собаку, по одной версии от хромоты, по другой от слепоты. Что стало с собакой история умалчивает, но воды пруда лишились своих целебных свойств.

На рубеже XVI-XVII веков капелла постепенно ветшает и приходит в упадок. Службы лишь изредка  проводятся протестантским священником из соседнего посёлка Мюллен (Мельно, Польша). В конечном итоге капелла была разграблена и разрушена в середине XVII века в ходе татарского набега на Пруссию. И далее прусские и немецкие историки упоминают уже лишь её развалины.

В начале XX века развалины капеллы были расчищены благодаря инициативе и усилиям районного строительного инспектора Хофмана и окружного администратора фон Брандта. Руины были вскрыты до фундамента, произведена фотосъёмка и сделаны замеры.

Общая длина здания с апсидой — 28,5 метров, ширина — 10,75 м, внутренняя длина — 24 м, ширина — 8 м, диаметр апсиды — 3,07 м. Высота стен (на начало ХХ века) от метра до полутора, толщина стен была в нижней части на уровне фундамента 1,3 — 1,6 м, в верхней сохранившей части — 0,8 м. Ориентировано здание было по линии восток-запад.

В настоящее время стены капеллы, выложенные из полевых камней, прекрасно читаются на поле Грюнвальдского сражения и признаны памятником архитектуры.

 

Руины капеллы Девы Марии. 2016 г.

 

С конца XIX века окружной администратор из Остероде (Оструда) фон Брандт предлагал возвести на месте Грюнвальдской битвы мемориальный памятник, но ввиду нехватки средств идея так и не была осуществлена. В итоге было решено поставить лишь памятник павшему в битве магистру Ордена Ульриху фон Юнгингену. Провинциальная комиссия по изучению и охране памятников одобрила это идею и были выделены средства в размере 1400 марок. Осенью 1901 года был приобретён гранитный валун, найденный в роще между посёлками Людвигсдорф и Грюнфельде. В народе этот камень называли Королевским камнем или камнем Ягайлло, поскольку по легенде король отдыхал на этом камне после битвы. Камень был обработан в Кёнигсберге известным каменщиком Пельцем.  Весом он был более 200 центнеров и высотой 2,5 метра.

 

Указатель к камню Ульриха фон Юнгингена. 1920-1930-е г.г.

 

Установили камень на руинах капеллы. Вырезанная в центре надпись гласила:

В борьбе за немецкое существование и немецкое право великий магистр Ульрих фон Юнгинген умер здесь 15 июля 1410 года героической смертью.

 

Памятный камень на месте гибели Великого магистра Ульриха фон Юнгингена. 1920-1930-е годы.

 

В настоящее время этот перевёрнутый камень лежит надписью вниз рядом с капеллой. В 200 метрах севернее среди деревьев горизонтально установлен новый камень памяти погибшего магистра с надписью на польском языке «Место смерти великого магистра Ульриха фон Юнгингена».

 

Перевёрнутый камень в честь Ульриха фон Юнгингена. 2016 г.

 

Таковы основные памятники той битвы, установленные ещё в Пруссии. Отдельно можно было бы рассказать о воинских захоронениях на поле боя, а также о сохранившихся артефактах той битвы. Но это уже другая история.

 

Поле Грюнвальдской битвы. 2016 г.

 

 

 

 

Источники:

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Erster Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke.Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Zweiter Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke. Frankfurt am Main: Minerva, 1965.

Boetticher A. Die Bau- und Kunstdenkmäler der Provinz Ostpreußen. Heft III: Das Oberland. Königsberg, 1898.

Conrad G. Der Gedenkstein für den auf dem Schlachtfelde von Tannenberg gefallenen Hochmeister Ulrich von Jungingen // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 5, 1903.

Schnippel Dr. Das «Kloster von Grünfelde» und die Kapelle «auf den Streitplatze» bei Tannenberg // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 12, 1910.

Schnippel Dr. Das Rittergrab von Tannenberg // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 11, 1909.

Strehlke E. Ein Kloster auf dem Tannenberger Schlachtfelde // Altpreußischen Monatsschrift, Band 7, 1870.

Voigt J. Geschichte Preußens von den ältesten Zeiten bis zum Untergange der Herrschaft des Deutschen Ordens. Siebenter Band: Die Zeit von Hochmeister Ulrich von Jungingen 1407 bis zum Tode des Hochmeisters Paul von Rußdorf 1441. Königsberg, 1836.