В дополнение к рассказу о кресте святого Адальберта предлагаем перевод легенд, связанных с именем этого миссионера. Легенды опубликованы Иоганном-Георгом-Теодором Грессе в «Книге легенд Государства Пруссия» (Sagenbuch des preußischen Staats. 2 Bde., Dresden 1866–1871). Сам Грессе скомпилировал предания об Адальберте, опираясь, в том числе, на сведения из книг Христофа Иоганна Харткноха «Прусская церковная история» (Preussische Kirchen-Historia: Darinnen Von Einführung der Christlichen Religion in diese Lande, wie auch von der Conservation, Fortpflantzung, Reformation und dem heutigen Zustande derselben ausführlich gehandelt wird.- 1686) и Иоганнеса Фойгта «История Пруссии с древнейших времен до упадка власти Немецкого ордена» (Geschichte Preußens von den ältesten Zeiten bis zum Untergange der Herrschaft des Deutschen Ordens. — 1827-1839).
________________________
Адальберт или Адельберт, на самом деле Войтах, из рода графов Либиценских в Богемии, был епископом Праги, и сначала проповедовал Евангелие в Венгрии и Польше, а затем стал архиепископом Гнезно. Оттуда в сопровождении своего друга Гауденция он отправился в 997 году в Пруссию, которая в то время была еще полностью языческой. Сначала он прибыл в Кульмскую землю и, не получив там должного приёма, отправился в Помезанию. Когда он переправлялся через реку Осса и у него не было денег, чтобы заплатить за переправу, один из лодочников сильно ударил его веслом по голове, от чего он серьёзно заболел. Но он мало что мог сделать в Помезании, поэтому сначала перебрался в Данциг, а оттуда в Земландию. Добравшись туда, недалеко от нынешнего города Фишхаузен (сейчас Приморск. — admin), он прилег на опушке леса, на расстоянии выстрела из лука от своих товарищей, чтобы немного передохнуть. К несчастью, он по незнанию находился на святилище Ромове, обители прусских богов, куда дозволялось входить только их жрецам, и один из жрецов вскоре заметил его. Он позвал других, они разбудили его ото сна, спросили, что ему здесь нужно, и когда он честно назвал свое имя и цель своего путешествия, некий Зигго метнул ему своё копьё в грудь, и Адальберт упал, пронзённый, раскинув руки в форме креста. Разгневанные жрецы бросились на его тело, пронзили его многочисленными ударами копья и, наконец, отсекли от туловища голову и конечности. Это произошло 23 апреля 997 года. Спутники Адальберта были схвачены и лишь позже отпущены за крупный выкуп.
О том, что случилось с его телом после смерти, ходят разные легенды. По одной из версий, его труп остался в расчленённом виде, но когда польский король Болеслав (Болеслав I Храбрый, 965/967 — 1025. — admin) потребовал его обратно от пруссов, они запросили за него огромную сумму денег, столько, сколько весит труп в золоте. Болеслав прислал много золота и драгоценных камней, но когда их положили на одну чашу весов, они весили меньше тела Адальберта, лежавшего на другой чаше. Поэтому польские послы выложили все свои деньги, и даже многие пруссы, которых крестил Адальберт, пришли и принесли всё золото, которое у них было, и положили его на весы. Но этого всего было недостаточно. И вот пришла старушка, которая день и ночь служила христианскому Богу милостыней и молитвами, которая положила свои последние два гроша на полную чашу. Но как только они оказались сверху, вторая чаша вместе с трупом Адальберта взмыла вверх. Всё золото, которое лежало на весах, было возвращено владельцам, а чаша так и не опустилась. Так получилось, что тело Адальберта было выкуплено всего за два гроша. Затем труп Адальберта торжественно перевезли в Гнезно.
Однако, по другой версии, после того, как Адальберту отрубили голову, тело поднялось само собой, взяло голову обеими руками, понесло перед собой и затем вошло в часовню, где Адальберт обычно служил мессу. При этом по дороге голова пела громким и красивым голосом различные духовные песни. После этого Адальберт бродил с места на место, всегда неся перед собой поющую голову, пока не пришел в район Данцига, где и по сей день находится церковь Св. Адальберта. Говорят, что именно здесь его нашли пруссы-язычники и решили принести в жертву своим богам, но тело Адальберта выкупил польский король Болеслав.
Есть и иная версия. На следующий день после его убийства расчленённые конечности снова соединились вместе сами по себе, затем были подняты невидимыми руками, унесены по воздуху и опущены на вершину горы недалеко от Данцига, где Адальберт был так любовно принят ранее. В его честь здесь построена часовня, которая до сих пор является местом паломничества многих верующих каждое 24 апреля. Однако его тела здесь уже нет, так как его увезли сначала в Гнезно, а затем в Прагу, где оно и находится до сих пор.
Четвертая легенда повествует, что после того, как язычники пруссы убили проповедника, они изрубили его тело на бесчисленные куски и разбросали их по берегу Балтийского моря. Потом случилось так, что некий прусс отрезал от руки Адальберта палец, на который было надето золотое кольцо, взял его и бросил на берег. Здесь его нашёл ястреб, который бросил его в море, где его проглотила щука. После этого, везде, где плавала эта щука, от неё исходил слабый отблеск света. Рыбаки заметили это и выловили рыбу. В её желудке они нашли совершенно неповреждённый палец. Рыбаки, которые были христианами, решили, что палец принадлежит святому человеку, и отправились искать его труп. Вскоре они нашли и его, ибо разбросанные конечности чудесным образом срослись, и не хватало только пальца. Рыбаки приставили отрезанный палец к руке, и он сразу же к ней прижился. Но тело святого пролежало тридцать дней, прежде чем его нашли рыбаки, и ни одна птица или другой зверь не осмеливались прикоснуться к нему, поскольку тело сторожил орел.
«В первой же стычке магистр, маршал и комтуры
всего Тевтонского ордена были убиты» Хроника конфликта Владислава, короля Польши, с крестоносцами в год Христов 1410
Грюнвальдская битва — сражение Великой войны 1409–11 годов, произошедшее 15 июля 1410 года. Объединённое войско Королевства Польского и Великого княжества Литовского под предводительством польского короля Владислава II Ягайло и великого князя литовского Витовта одержало в нем решающую победу над войском Тевтонского ордена.
Битва состоялась на территории государства Тевтонского ордена в местности, расположенной между деревнями Грюнвальд (на западе), Танненберг (на северо-востоке) и Людвигсдорф (на юге), в настоящее время находящимися на территории Польши (примерно в 10 км к юго-западу от г. Ольштынек).
Общую численность войск, принимавших участие в битве, определить сложно. Точных данных нет, а историки, в силу национальной принадлежности и политических мотивов, зачастую необъективны. Предположительная численность польско-литовского войска составляла от 20 до 27 тысяч человек, тевтонского — 12–19 тысяч.
Потери Ордена в сражении были очень велики — около трети тевтонской армии пало на поле боя, значительное число рыцарей попало в плен. Трудно подсчитать общее число павших, известно, что более 200 рыцарей приняли смерть на поле Грюнвальдской битвы. Среди них практически всё орденское руководство — Великий магистр и почти все «великие управляющие», а также большинство комтуров. Орден был обезглавлен.
На следующий день после сражения Ягайло велел пленным тевтонцам отыскать среди павших тело Великого магистра и иных должностных лиц, кого смогут опознать. В результате были идентифицированы останки Великого магистра Ульриха фон Юнгингена, верховного комтура Куно фон Лихтенштейна, верховного маршала Фридриха фон Валленрода и комтуров Торна (Торунь) и Шлохау (Члухов), а также фогта Роггенхаузена (Рогужно-Замек, в 5 км к северо-западу от Грудзёндза). Их тела были доставлены в замок Остероде (Оструда) и оттуда, на 4-й день после битвы, перевезены в Мариенбург (Мальборк). Великий магистр был погребён в замковой магистерской усыпальнице капеллы св. Анны.
Остальных павших с обеих сторон захоронили непосредственно на поле боя. Комтуры и другие благородные особы по приказанию Ягайло были захоронены в церкви в Танненберге. В нескольких братских могилах возле кирхи и на поле боя были погребены все павшие воины тевтонского и польско-литовского войска.
Первые усилия по сохранению памяти о Грюнвальдской битве исходили от польского короля Владислава. Через два месяца после битвы он пожелал построить монастырь. 16 сентября 1410 года король писал в письме епископу Помезании (на чьей земле произошла битва) Иоганну II Риману (епископ помезанский с 1409 по 1417) о своём намерении построить монастырь непосредственно на месте сражения (in loco conflictus).
В средние века строительство монастырей в ознаменование побед и воинских успехов было обычной практикой и даже священным долгом в заботе о спасении душ как выживших, так и павших. Ранее в Ордене было основано несколько монастырей после побед над литовцами, которым придавалось большее значение.
7 апреля 1311 года у деревни Воплавки (примерно в 2 км к северо-востоку от Растенбурга) войско Ордена под руководством великого комтура Генриха фон Плоцке разбило литовскую армию под командованием литовского князя Витеня. В честь этой победы в том же году в Торне был основан женский цистерцианский монастырь под патронатом св. Иакова, чей собор находился рядом с монастырём.
2 февраля 1348 года на реке Стреве (под Ковно) войско Ордена во главе с великим комтуром Винрихом фон Книпроде одержало победу над силами литовцев с Кейстутом и Ольгердом во главе. В 1349 году Великий магистр Генрих Дуземер основал в Лёбенихте женский монастырь во имя Пресвятой Девы Марии.
17 февраля 1370 года при Рудау (Мельниково) войска Ордена нанесли поражение литовским силам Кейстута и Ольгерда. Победа Ордену досталась с большим трудом и потерями. В том же году в Хайлигенбайле (Мамоново) Великим магистром Винрихом фон Книпроде был основан августинский монастырь.
Монастырь на месте Грюнвальдского сражения должен был быть смешанного типа, августинского устава и принадлежать Биргиттинскому ордену, основанному св. Бригиттой Шведской в конце XIV века. А поскольку главный монастырь ордена располагался в Швеции, в Вадстене, то и оригинал письма сохранился в архиве Упсалы.
Приводим перевод основной части письма:
«С тех пор, как сила Божья, хотя и не без нашей заслуги, дала нам победу над врагами … мы решили построить на том месте, где мы сражались с крестоносцами Пруссии, называемом Грюнфельде, монастырь правления Августина и ордена Святой Биргитты в честь Всемогущего Бога и Иоанна Крестителя, Троицы, а также Пресвятой Богородицы и двенадцати апостолов, святых Адальберта и Станислава Мучеников, и в честь святой Марии Блаженной. Братья и сестры этого ордена, живущие в вышеупомянутом месте, будут свободны от просьбы о милостыне и смогут постоянно просить о милости нашего Творца для нас, наших предшественников и преемников, и о спасении душ тех, кто погиб в этой борьбе.
Мы намерены наделить этот монастырь достаточными средствами, чтобы в нем сохранилась постоянная и долговременная память. Поэтому мы горячо и искренне просим Ваше отцовство, рассмотреть, утвердить, одобрить и подтвердить наше основание именно этого монастыря в подходящем месте нашей битвы, и, в частности, освятить новую церковь.
Дано в лагере под Мариенбургом на третий день после октавы рождения святой Марии (т.е. 16 сентября) в четырнадцатьсот десятом году Господнем.»
Немецкие исследователи полагают, что вдохновителем и автором письма был секретарь короля и будущий кардинал Збигнев Олесницкий.
Но монастырь так и не был построен. Через три дня после написания письма осада Мариенбурга была снята и объединённое войско отошло в Польшу. Королю было уже не до основания монастырей.
Уже после завершения войны, на предположительном месте гибели магистра фон Юнгингена была возведена небольшая деревянная капелла-часовня.
16 сентября 1412 года папа Иоанн XXIII (признанный Католической церковью антипапой) выпускает буллу, после обращения магистра Ордена Генриха фон Плауэна, в которой говорится о капелле на месте битвы и о 18 тысячах павших воинов. С папиного соизволения всем жертвующим на часовню, а также оказывающим ей милости, а равно и паломникам к ней, отпускаются грехи. Шесть капелланов круглосуточно должны были молиться за спасение душ павших и живущих.
Булла с папской печатью хранилась до Второй мировой войны в городском архиве Кёнигсберга.
12 марта 1413 года на поле Грюнвальдской битвы была освящена уже каменная капелла упоминавшимся выше епископом Помезании Иоганном II совместно с орденским священником и шестью викариями. Описание этих событий оставил продолжатель «Хроники земли Прусской» Иоганна Посильге. Освящение проходило в присутствии магистра и великих управляющих, а также жителей окрестных посёлков и деревень, которые преподнесли дары капелле. Посвящена капелла была Деве Марии.
Через год, летом 1414 года, в ходе «голодной войны», капелла была разрушена поляками. В последующем часовня была восстановлена, но в более скромном виде. С тех же пор сохранился список «Убранство в церкви на поле боя», датированный 1416 годом, хранившийся до войны в Кёнигсбергском архиве. В нём упоминается алтарное облачение капелланов и прислужников, церковные книги с гимнами и молитвами, потиры и серебряные кувшины, оловянные подсвечники, кольца и флаги.
В течении нескольких веков капелла была местом паломничества. Не только из Пруссии, но из других европейских государств шли паломники и страждущие.
Недалеко от капеллы находился пруд, в который по легенде стекала кровь павших в Грюнвальдском сражении. Отражение этой легенды можно прочесть в сочинении польского историка Яна Длугоша — «Когда они (бочки с вином) по приказу короля были разбиты, вино полилось на трупы павших, которых на месте вражеского стана были немалые кучи, образуя в смешении с кровью убитых людей и коней красный поток; было видно, как он протекал до луга селения Тамберга (Танненберг), образуя своим течением русло и берега наподобие дождевого потока. От этого, говорят, возник повод для распространения в народе выдумок и басен, будто в этом сражении было пролито столько крови, что она текла как поток.»
Долгое время воды этого пруда считались лечебными и приходившие сюда хворые паломники якобы с помощью этих вод излечивались от недугов, увечий и даже слепоты. После этого они бросали в пруд подношение, а на берегу оставляли свою старую одежду. Закончились чудеса с водой тем, что одна дама решила исцелить там свою собаку, по одной версии от хромоты, по другой от слепоты. Что стало с собакой история умалчивает, но воды пруда лишились своих целебных свойств.
На рубеже XVI-XVII веков капелла постепенно ветшает и приходит в упадок. Службы лишь изредка проводятся протестантским священником из соседнего посёлка Мюллен (Мельно, Польша). В конечном итоге капелла была разграблена и разрушена в середине XVII века в ходе татарского набега на Пруссию. И далее прусские и немецкие историки упоминают уже лишь её развалины.
В начале XX века развалины капеллы были расчищены благодаря инициативе и усилиям районного строительного инспектора Хофмана и окружного администратора фон Брандта. Руины были вскрыты до фундамента, произведена фотосъёмка и сделаны замеры.
Общая длина здания с апсидой — 28,5 метров, ширина — 10,75 м, внутренняя длина — 24 м, ширина — 8 м, диаметр апсиды — 3,07 м. Высота стен (на начало ХХ века) от метра до полутора, толщина стен была в нижней части на уровне фундамента 1,3 — 1,6 м, в верхней сохранившей части — 0,8 м. Ориентировано здание было по линии восток-запад.
В настоящее время стены капеллы, выложенные из полевых камней, прекрасно читаются на поле Грюнвальдского сражения и признаны памятником архитектуры.
С конца XIX века окружной администратор из Остероде (Оструда) фон Брандт предлагал возвести на месте Грюнвальдской битвы мемориальный памятник, но ввиду нехватки средств идея так и не была осуществлена. В итоге было решено поставить лишь памятник павшему в битве магистру Ордена Ульриху фон Юнгингену. Провинциальная комиссия по изучению и охране памятников одобрила это идею и были выделены средства в размере 1400 марок. Осенью 1901 года был приобретён гранитный валун, найденный в роще между посёлками Людвигсдорф и Грюнфельде. В народе этот камень называли Королевским камнем или камнем Ягайлло, поскольку по легенде король отдыхал на этом камне после битвы. Камень был обработан в Кёнигсберге известным каменщиком Пельцем. Весом он был более 200 центнеров и высотой 2,5 метра.
Установили камень на руинах капеллы. Вырезанная в центре надпись гласила:
В борьбе за немецкое существование и немецкое право великий магистр Ульрих фон Юнгинген умер здесь 15 июля 1410 года героической смертью.
В настоящее время этот перевёрнутый камень лежит надписью вниз рядом с капеллой. В 200 метрах севернее среди деревьев горизонтально установлен новый камень памяти погибшего магистра с надписью на польском языке «Место смерти великого магистра Ульриха фон Юнгингена».
Таковы основные памятники той битвы, установленные ещё в Пруссии. Отдельно можно было бы рассказать о воинских захоронениях на поле боя, а также о сохранившихся артефактах той битвы. Но это уже другая история.
Источники:
Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Erster Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke.Leipzig: Verlag von S. Hirzel, 1861.
Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft. Zweiter Band. Hrsg. Theodor Hirsch, Max Töppen, Ernst Strehlke. Frankfurt am Main: Minerva, 1965.
Boetticher A. Die Bau- und Kunstdenkmäler der Provinz Ostpreußen. Heft III: Das Oberland. Königsberg, 1898.
Conrad G. Der Gedenkstein für den auf dem Schlachtfelde von Tannenberg gefallenen Hochmeister Ulrich von Jungingen // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 5, 1903.
Schnippel Dr. Das «Kloster von Grünfelde» und die Kapelle «auf den Streitplatze» bei Tannenberg // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 12, 1910.
Schnippel Dr. Das Rittergrab von Tannenberg // Oberländische Geschichtsblätter, Heft 11, 1909.
Strehlke E. Ein Kloster auf dem Tannenberger Schlachtfelde // Altpreußischen Monatsschrift, Band 7, 1870.
Voigt J. Geschichte Preußens von den ältesten Zeiten bis zum Untergange der Herrschaft des Deutschen Ordens. Siebenter Band: Die Zeit von Hochmeister Ulrich von Jungingen 1407 bis zum Tode des Hochmeisters Paul von Rußdorf 1441. Königsberg, 1836.
Так или иначе пиво упоминается в нескольких прусских легендах. Но сегодня мы поговорим о, пожалуй, самой известной «пивной» легенде, повествующей о том, как ещё во времена Немецкого ордена появились названия сортов прусского пива.
Итак, в двухтомнике немецкого собирателя легенд Иоганна-Георга-Теодора Грессе [1] «Книга легенд Государства Пруссия» (Sagenbuch des preußischen Staats) вышедшем в Дрездене в 1866–1871 годах, в разделе «Западная и Восточная Пруссия» есть предание «О том, как пили пиво и какие названия имели сорта пива в Пруссии» (Vom Biertrinken und den Namen der Biere in Preußen):
В древности пруссы клали умершему в могилу меч и немного денег, чтобы он на пути в загробный мир мог, по крайней мере, купить себе хлеба и кувшин пива, чтобы не испытывать голод и жажду.
Привычка выпивать много пива способствовала появлению ещё в прошлом веке во многих трактирах закона о том, что тот, кто не допил положенную порцию до дна, должен был выпить столько же, для нарушителей был установлен штраф: 22 шиллинга, ломоть грудинки и шеффель[2] крингелей[3].
При хохмейстере Конраде фон Эрлингсхаузене[4] (sic! — admin) два орденских брата-бездельника ездили по всей стране и давали каждому сорту пива особое название.
Далее приводится список прусских городов и названия, якобы данные братьями-рыцарями пиву, сваренному в этих городах. К этому списку, в котором 58 наименований, мы вернёмся чуть позже, а пока попробуем разобраться с тем, «откуда есть пошла» сия легенда.
Сам Грессе в качестве источника этой легенды приводит ссылку на Каспара Хенненбергера [5], умудрившись при этом ошибиться в имени последнего. Не указав конкретный труд Хенненбергера, а приведя лишь номер страницы — 475, Грессе (ну или его редактор или типографский наборщик) вместо буквы К или С (Kaspar или Caspar) указал начальную букву имени Хенненбергера как S.
У Хенненбергера и впрямь есть труд, весьма затейливо озаглавленный, — «Пояснение к большим сборникам описаний земель или картам Пруссии. С кратким обсуждением всех городов, замков, местечек, деревень, городков, рек, ручьёв и моря. Также наследие городов и замков, их разрушение и восстановление. Примеры многих прекрасных и чудесных историй…» (Ercleru[n]g der Preüssischen grössern Landtaffel oder Mappen. : Mit leicht erfindung aller Stedte, Schlösser, Flecken, Kirchdörffer, Orter, Ströme, Fliesser vnd See so darinnen begriffen. Auch die erbawunge der Stedte und Schlösser, ihre zerstörunge vnd widerbawunge. Sampt vielen schönen auch Wunderbarlichen Historien), вышедший в Кёнигсберге в 1595 году, в котором на странице 475 можно прочитать «прекрасную и чудесную историю» — «О пивоварах» (Von den Bier Scheppen; возможный перевод заголовка — «О тех, кто делал пиво»):
При хохмейстере Конраде фон Эрлингсхаузене (sic! — admin) два орденских брата-бездельника ездили по всей стране и каждому пиву давали особое название (Unter dem Hoemeister Conrado von Erlingshausen waren zwey Ordensbruder lose Buben im Lande herum her gezogen und einem jeglichen Bier cinen sonderlichen namen gegeben wie volget).
Далее приводится список городов и соответствующие им названия пива, который, с несколькими ошибками, и повторил Грессе. Заканчивается эта «история» так:
…und andere namen sonsten viel mehr sagt Albrecht Mörlins Chronica. Aber anno 1443 wurden solche Bierscheppen im Capittel fürgenommen und gefiel das Urtheil das man mit einem glüenden ehsen jeglichem ein Creuz fur die Stirn solle brenne und sie zum Lande auslagen wie denn auch geschach.
… и многие другие названия указаны в Хронике Альбрехта Мёрлина. Но в 1443 году преступления таких пивоваров были обсуждены на капитуле и был вынесен приговор — раскаленным железом выжечь крест на лбу и выслать из Орденских земель [очевидно, речь идёт о нелегальных пивоварах, при этом имеется в виду то, что их не сажали в тюрьму, а, наоборот, заклеймив, предписывали им покинуть пределы Ордена, чтобы при этом все могли видеть то, что с ними сделали. — admin], что и произошло.
В рукописи «Прусской хроники» (Тайный государственном архиве фонда Прусского культурного наследия (ТГА ПКН), единица хранения XX. HA, Msc, A Nr. 14, стр. 492: Mörlins Chronik — «Diese Preussche Chronica ist geschrieben aus des Alberti Morleins Buche»), написанной Альбрехтом Мёрлином (Albrecht Mörlin или Alberti Morleins) не раньше 1523 года (именно на 1523 году заканчиваются события, описанные в хронике), не только «других названий», но и вообще никаких названий сортов пива обнаружить не удалось.
Но всё же Хенненбергер был не первым, кто привёл список прусских городов и названий варившегося в них пива. В «Прусской хронике» Симона Грюнау [6] (Simon Grunau’s preussische Chronik — ТГА ПКН, единица хранения XX. HA, Msc, A Nr. 6, стр. 117-118), которая была издана в Лейпциге в 1877 году под редакцией Макса Перлбаха, в главе «Названия [сортов] пива в государстве» (Namen der Bier im Lande) речь о братьях-рыцарях не идёт, зато имеется список городов и названий пива, и насчитывает этот перечень 51 название.
Помимо рукописи Грюнау, написанной, как принято считать, между 1517 и 1521 годами, есть ещё, по меньшей мере, один манускрипт, предлагающий свою версию списка сортов пива и свой вариант легенды. Речь идёт о «Хронике Пруссии» (Cronica der Preussen), иллюстрированной рукописи, написанной Генрихом фон Реденом [7], и хранящейся в Берлинской государственной библиотеке. Две рукописные копии «Хроники», датированные 1620-ми годами, находятся в Польше, в библиотеке университета г. Торуня (ед. хранения Rps 60/III и Rps 61/III).
Фон Реден, повествуя о событиях, произошедших в 1443 году, в главе «Пивовары» (Die Bierscheppen) сообщает, что в это время в орденских землях появилось множество пивоварен, а рядом с ними трактиров. Многие молодые люди, которые жили без страха Божьего, вели себя неподобающим образом. Они никогда не трезвели и вели себя противоестественно. Чтобы все могли их узнать, раскалённым железом им ставили клеймо на лбу.
В «Хронике» фон Реден приводит также и список названий сортов пива. При этом, в отличие от Грюнау и Хенненбергера, которые в левой колонке приводят название города, а в правой название пива, фон Реден чаще указывает не город, а «городское пиво», т.е. не «Данциг», а «данцигское», не «Эльбинг», а «эльбингское» и т.д. Кроме того, для мариенбургского пива у фон Редена есть два названия: для городского — Kuzagel, а для пива из замка Мариенбург — Kelber Zagel. Создаётся впечатление, что дальше по списку началась неразбериха, т.к. названия сортов пива не совпадают с названиями городов, приведёнными у Грюнау и у Хенненбергера.
Определить, с чем это связано, затруднительно. (Здесь следует отметить, что мы говорим лишь о копии рукописи из фондов библиотеки Торуньского университета под номером Rps 60/III, оцифрованной и выложенной в свободный доступ. Возможно, что в оригинале манускрипта и второй торуньской копии есть отличия от указанной копии). Всего в списке фон Редена приведены названия 53 сортов пива.
Почему случилось так, что и у Грюнау, и у фон Редена, список названий пива короче, чем у Хенненбергера, можно только предполагать. Так же не совсем понятно происхождение версий с выжиганием клейма на лбу то ли пивоваров, то ли любителей неумеренного потребления их продукции, как и о двух братьях-рыцарях. Возможно, Хенненбергер просто сочинил всю эту историю со странствием рыцарей по землям Ордена и (чего уж там мелочиться) дополнил список городов, которые они якобы посетили. А может быть и так, что названия у пива, сваренного в разных городах, и впрямь имелись, а Хенненбергер просто, говоря современным языком, актуализировал этот список на время составления своей книги. Ну а Грессе, в свою очередь, приправил эту «легенду» древними пруссами и кренделями, умудрившись, правда, при этом наделать массу нелепых ошибок.
Ну а теперь, собственно, приведём и сам, уже неоднократно упомянутый, список. Названия городов в этом списке даны в соответствии с Симоном Грюнау (с 1 до 51) и с Хенненбергером (с 52 по 58). Перевод на русский язык некоторых названий сортов пива оказался, увы, нам не под силу. Поэтому мы будем признательны нашим читателям за комментарии и помощь в переводе.
* Швенте — название реки, протекающей через город (польское название реки Швента); воды реки не отличались ни чистотой, ни прозрачностью.
** возможно, название «Mumme» как-то связано с популярным, начиная с конца XIV века, пивом «Мумме» — тёмным, крепким и сладким элем, который варили в Брауншвейге.
*** у Грессе «Altenburg». Ни в Западной, ни в Восточной Пруссии никогда не было города с названием Альтенбург.
**** у Грессе снова город ошибочно назван «Altenburg»
***** у Грессе «Bierkatze»
****** у Грессе «Rockenzagel»
Примечания:
1. Иоганн-Георг-Теодор Грессе (Johann Georg Theodor Grässe, 1814 — 1885) — немецкий литературовед и библиограф, автор нескольких книг по истории литературы, а также составитель сборников немецких легенд.
2. Шеффель — мера объёма сыпучих веществ, применявшаяся в немецкоязычных странах и различавшаяся в разное время и в разных местностях. Кёнигсбергский старый шеффель имел объём примерно 50 л, данцигский старый шеффель — 51,5 л.
3. Крингель — крендель
4. Конрад фон Эрлихсхаузен (Konrad von Erlichshausen или Konrad von Ellrichshausen, 1390 или 1395 — 1449) — 30-й Верховный магистр Тевтонского ордена с 1441 по 1449 год. В некоторых источниках эта фамилия пишется также как Эрлингсхаузен.
5. Каспар Хенненбергер (Kaspar или Caspar Henne(n)berg(er), 1529 — 1600) — немецкий историк, картограф, окончивший университет в Кёнигсберге и, начиная с 1554 года, служивший лютеранским пастором в кирхах в Домнау (сейчас Домново Калининградской области), Георгенау (Рощино), Мюльхаузене (Гвардейское). С 1590 года был священником при лёбенихтском госпитале в Кёнигсберге.
6. Симон Грюнау (Simon Grunau, ок. 1470 — 1530 или 1537) — доминиканский монах и хронист, написавший «Прусскую хронику» и составивший прусско-немецкий словарь. Современными исследователями достоверность многих сведений, изложенных в «Прусской хронике», подвергается сомнению.
7. Генрих фон Реден (Heinrich von Reden, 1510 — 1569) — уроженец Данцига, купец. В период между 1553 и 1556 года написал иллюстрированную «Хронику Пруссии». В «Хронике» имеется много ошибок как в датировках, так и в иллюстрациях, выполненных, вероятнее всего, не самим автором и отличающихся качеством исполнения в разных копиях.
Благодарим за помощь в переводе Наталью Раченкову, Евгения Дворецкого, Сильвию Летых, Манфреда Груна, Дануту Тиль-Мелерску.
Во втором томе «Полной географии» немецкого географа и историка Иоганна Гюбнера (1668-1731), описывающей Данию, Норвегию, Швецию, Пруссию, Польшу, Россию, Венгрию, Турцию, Азию, Африку, Америку и «другие неизвестные страны» (Vollständige Geographie, Von Dänemarck, Norwegen, Schweden, Preußen, Polen, Rußland, Ungarn, Türckey, Asia, Africa, America, und von den unbekannten Ländern), изданном в Гамбурге в 1736 году, в разделе «Бранденбургская Пруссия» в главе «Натангия» есть небольшая заметка, посвящённая «старинному городу» Хайлигенбайль, заканчивающаяся фразой: «[В городе] имеется хороший хлеб и хорошее пиво» (Es ist da gut Brodt und gut Bier). Думается, если даже в Гамбурге было известно о «хорошем пиве» из Хайлигенбайля, то напиток и впрямь был недурён.
Мы уже отмечали, что первое пиво на территории Восточной Пруссии варилось в замках Немецкого ордена. С появлением на отвоеванных рыцарями у пруссов землях городов стало появляться также и монастырское пиво, и пиво, сваренное бюргерами этих самых основанных орденом городов.
Таким образом, исторически первое пиво, сваренное на территории округа Хайлигенбайль (сам крайс Хайлигенбайль возник как административная единица только в 1819 году), было пивом из замка Бальга. Именно этот замок, основанный рыцарями на месте прусского укреплённого городища Хонеда в 1239 году, в дальнейшем стал опорной базой для завоевания Самбии, Вармии и Натангии. Замковая пивоварня, по всей видимости, находилась на первом этаже узкого двухэтажного флигеля, располагавшегося со стороны залива Фришес (сейчас Калининградский, или Вислинский залив). Именно комтуры замка Бальга, который начиная с 1250 являлся не только их резиденцией, но и местом заседания конвента, и выдавали поселениям немецких колонистов, прибывавших на прусские земли, городские права. Так было и в 1301 году, когда кульмское городское право получило селение Хайлигенштадт (Хайлигенбайлем город стал называться только в 1344 году), возникшее в 1272 году.
В 1313 году городом стало и селение Цинтен (сейчас Корнево). Поскольку пиво в средние века, без преувеличения, было для населения «и первым, и вторым, и компотом», любой горожанин и свободный крестьянин мог без специального на то разрешения варить так называемое «столовое пиво» (Tafelbier) — практически не содержавшее алкоголя легкое пиво — для собственных нужд в необходимых количествах. При этом продавать такое пиво было запрещено. Правом варить пиво, и не только столовое, а вполне себе даже хмельное, а затем и продавать его, имели, в порядке очереди, горожане, а также аристократы — владельцы имений и больших земельных наделов. Последние, правда, часто право варить пиво отдавали на откуп трактирщикам, либо строили трактиры и сдавали их в аренду вместе с правом варить и продавать пиво. Свои трактиры имел и Тевтонский орден. Орденскими трактирами также управляли арендаторы, обязанные за это уплачивать владельцу определённую плату (так называемый чинш) деньгами или произведённым продуктом.
Дефицит пива мог иногда приводить к весьма неожиданным последствиям: к примеру, во время Войны всадников (война Тевтонского ордена с Польшей 1519 — 1521 годов) гарнизон Бальги, состоявший из наёмников, чуть не поднял бунт из-за того, что имелись задержки с выдачей положенного количества пива. О недовольстве солдат командующий гарнизоном 17 августа 1520 года уведомил самого великого магистра ордена.
Но обычно пива всё же хватало. Более того, зачастую применялись административные меры для того, чтобы продавалось пиво, сваренное в пивоварнях, принадлежащих ордену или аристократу — трактирщиков просто обязывали приобретать пиво с этих пивоварен. И благо было, если оно было приличного качества.
Трактир в селении, расположенном рядом с замком Бальга, известен с 1447 года. Во время расцвета ордена процветал и трактир. В 1536 году, после нескольких десятилетий упадка, первым протестантским епископом Замланда Георгом фон Полентцем трактир был пожалован некоему чиновнику окружного суда Георгу Тило вместе с правом винокурения. Во избежание конкуренции в селении запрещалось открывать второй трактир. Владельцу трактира также жаловалось право свободного вылова рыбы для собственных нужд в заливе Фришес с помощью 15 садков. Трактир имел также право, помимо замкового пива, ежегодно продавать 12 бочек пива, купленного на стороне, уплатив при этом за каждую бочку налог в размере 2 шкотов*.
В прибрежном селении Кальхольц (сейчас не существует), на северо-северо-восток от Бальги, трактир известен с 1523 года. Трактирщику также давалось право на бесплатную рыбалку в заливе с помощью садков и сетей, заготовку дров и строевой древесины, а также передавался в пользование луг для сенокоса. Ежегодный чинш составлял 9 марок. Видимо, со временем рыбаки, желающие пропустить по кружечке пенного, поместиться в этом трактире уже не могли, поскольку в 1536 году некий Лоренц Симон получил право открыть в Кальхольце второй трактир. Как и первый трактирщик, он был обязан продавать 3 бочки государственного пива, а также исполнять обязанности по доставке официальной почты.
С 1431 года существовал трактир в селении Волитта к востоку от Бальги. В нём разрешалось торговать пивом и едой. За чинш в 5 марок трактирщик имел право ловить рыбу, держать 8 голов крупного рогатого скота и получал в пользование сенокос площадью 2 моргена**. При этом никакой другой трактир не мог быть открыт по дороге между Волиттой и Бальгой. Рыбакам из Фрауенбурга (сейчас Фромборк, Польша), ловившим рыбу в этих местах, предписывалось пить пиво лишь в этом трактире или в трактире Бальги.
Трактир Рензекруг (кстати, трактир по-немецки — круг, а трактирщик — крюгер, так что населённые пункты, оканчивающиеся на «-круг» свое название получили, скорее всего, от трактира, который когда-то находился на их месте, ну а фамилия Крюгер в германоязычных странах встречается довольно часто) возле имения Рензегут (сейчас не существует) в 1387 году сдавался за чинш в 4 марки и половину штейна*** воска «для изображений Богоматери в замке Бальга» (из воска делали свечи, которые должны были постоянно гореть возле статуй Богоматери в замковой церкви). Между этим трактиром и селением Феддерау (сейчас не существует) в одну сторону, а также не далее полумили от Хайлигенбайля в другую, не должно было быть никакого другого трактира.
В конце XVII века в районе Бальга имелось 24 государственных трактира (и это не считая трактиров, принадлежавших знати). Трактирам разрешалось варить пиво самостоятельно, приобретать его у городских пивоваров, но по-прежнему предписывалось реализовывать официальное пиво с замковых пивоварен Бальги и Бранденбурга (сейчас Ушаково). Помимо пива разрешалось торговать вином и медовухой.
Более или менее доходными являлись трактиры, стоявшие на оживлённых дорогах или в крупных деревнях. Но даже и здесь владельцам приходилось заниматься сельским хозяйством или рыбной ловлей, чтобы прокормиться. Трактиры, которые не справлялись с продажей обязательного объёма официального пива или с выплатой чинша, могли быть наказаны штрафом, либо даже отданы в управление иному арендатору.
В своих собственных интересах трактирщики заботились о том, чтобы не было нелегальной конкуренции. В 1686 году трактирщик в Шёнлинде (сейчас Краснолипье, Польша) жаловался на местного шульца (старосту) за то, что тот вместе с несколькими жителями деревни пил не его пиво, а привезённое из Хайлигенбайля, которое было лучше по качеству.
В 1712 году некий бауэр из Грунау (сейчас Гроново, Польша) был оштрафован на 12 марок за то, что вместе со своими работниками выпил бочку хайлигенбайльского пива. За похожий проступок аж на 100 марок были оштрафованы помощники рыбаков из Альт-Пассарге (сейчас Стара Пасленка, Польша) — они предпочли официальному пиву пиво из Хайлигенбайля.
Продажа «стороннего» пива разрешалась только, если посетители заказывали сначала пиво официальное, либо если трактир посетили знатные особы.
Помимо конкуренции между пивом, сваренным на государственных пивоварнях, и цеховым пивом, сваренным в городах, ожесточённая борьба за рынок сбыта шла и между самими городами. В XVI веке пивовары-цеховики из Хайлигенбайля, коих было больше 100 (напомним, что нужно различать цеха, имевшие отношение к производству пива: как правило в городе существовал цех пивоваров, в который входила городская знать, и которые имели право варить и продавать пиво, но при этом сами его члены отношения к производству не имели, так как непосредственно пиво варили наёмные пивовары-мастера, у которых также мог быть свой цех), боролись с экспансией своих коллег из Браунсберга (сейчас Бранево, Польша), который с 1461 находился под польской короной. В обновлённых городских правах Хайлигенбайля от 10 сентября 1560 года даже имеется упоминание о «удушающей конкуренции соседнего Браунсберга».
Экономическая война между Хайлигенбайлем и Браунсбергом шла на протяжении всего XVI века. Часто крестьяне окрестных деревень контрабандой продавали выращенное ими зерно покупателям из Браунсберга, соответственно, создавался его дефицит в Пруссии, что приводило к недостатку сырья для местных пивоваров. Хайлигенбайльские цеховики жаловались на то, что владельцы многих трактиров предпочитали закупать пиво в Браунсберге, а не у них. В 1590 году пивовары жаловались на то, что в городе подпольно варят пиво даже ремесленники, не имеющие на это права. В итоге, в 1597 году новые городские права, подтверждённые в 1614 году, дали право варить пиво практически всем жителям Хайлигенбайля.
При всём при этом, хайлигенбайльское пиво всё же было отменного качества и пользовалось заслуженным спросом. Ещё в орденские времена келари нескольких окрестных замков покупали для нужд братии цеховое пиво из Хайлигенбайля. 21 декабря 1407 года за 11 марок были приобретены две бочки «Heyligenbylisch byers» и за 8 шиллингов отправлены в Ковно (Каунас). В начале марта 1438 года в подвалах Кёнигсбергского замка хранились по три бочки данцигского и хайлигенбайльского пива, а также две бочки кёнигсбергского пива. В 1440 году замковые запасы составляли четыре бочки пива из Хайлигенбайля и шесть бочек пива из Кёнигсберга.
Есть предание, что великий магистр тевтонов Конрад фон Эрлихсхаузен (1441 — 1449) отправил двух братьев-рыцарей по орденским землям, наказав им пробовать в разных местах пиво, а потом доложить ему, где какое пиво варят. Посланцы ездили по разным, большим и малым городам Пруссии, пробуя хмельной напиток, а чтобы не запутаться, они давали пиву разные названия. Так, к примеру, кёнигсбергское пиво стали называть Saure Maidt — «Кислая дева». Браунсбергское пиво назвали Stürzen Kerlen — «Падающие детины». Хайлигенбайльское же пиво получило прозвище Gesalzen Merten — «Солёный Мертен». Возможно по той причине, что братья попробовали его в день Святого Мартина (11 ноября), а, возможно, и от того, что для варки местного пива использовался источник с солоноватой водой, а Мартина-Мертена добавили для красного словца.
В 1690 году хайлигенбайльскими пивоварами было произведено 624 варки, принесшие городу неплохой доход. Около 1710 года в Хайлигенбайле насчитывалось около 150 домов, имевших право варить пиво, из которых треть пользовались этим правом каждые шесть недель. «Гезальцен Мертен» пили не только горожане и жители округи. Пиво отправляли в Данциг, Западную Пруссию, Померанию, эскортировали в Польшу.
Спустя век с небольшим, в 1819 году, когда Хайлигенбайль получил статус окружного центра, ситуация с пивоварением начала меняться. Несмотря на то, что некоторые бюргеры, невзирая на в целом невысокие цены на пиво, продолжали его варить, они уже не были замкнутой группой, обладавшей этой привилегией. К тому моменту уже несколько лет как были отменены цеховые ограничения на производство и действовал закон, по которому любому желающему разрешалось заниматься любым видом предпринимательской деятельности после уплаты им определённого налога. Начался период постепенного упадка цехового пива. На смену ему пришло пиво заводское.
В начале второй половины XIX века в городе насчитывалось два пивных завода. Первый — Klosterbrauerei (Монастырская пивоварня) — был основан в 1865 году выходцем из Мариенвердера меннонитом Эдуардом Пеннером и получил своё название от монастыря августинцев, находившегося в Хайлигенбайле с 1372 по 1520 год недалеко от восточных городских ворот. Пивом из этой пивоварни угощали в ресторане отеля «Haus Wiens». Второй завод построил Вильгельм фон Заукен, пивовар из селения Клинш (округ Данциг). Он располагался на Бадерштрассе и носил название St. Georgsbrauerei (пивоварня Св. Георгия). В 1867 году пивоварня Св. Георгия перешла в руки Рудольфа Куосбарта.
Но относительно небольшие пивоварни Хайлигенбайля и Цинтена не могли конкурировать с крупными кёнигсбергскими производствами «Понарт» и «Шёнбуш», принадлежавшими семейству Шиффердеккеров, и массово выпускавшими неплохое пиво по сравнительно низкой цене. Некоторое время они переходили из одних рук в другие, пока постепенно не обанкротились.
В Цинтене в 1930-е годы находился филиал (возможно, только дистрибуторский) пивоварни «Шёнбуш».
___________________
Примечания:
* Шкот (или скот) — денежная единица, равная 1/24 марки
** Морген — мера площади, равная примерно 0,56 га
*** Штейн — мера массы, равная примерно 15,2 кг
Источники:
Emil Johannes Guttzeit Balga (история селения Бальга на сайте balga.de)
ahnen-forscher.com/kirchspiel-balga
Carsten Fecker Das Bier im Kreis Heiligenbeil. — Heimatblatt des Kreises Heiligenbeil, #46, 2001.
В конце последнего валдайского оледенения отступающий ледник оставил немало следов на территории Роминтской пущи, да и всей Восточной Пруссии. Всего по примерным подсчётам на территории современной Калининградской области находилось 30 эрратических валунов (от erraticus (лат.) — блуждающий — так называются огромные необработанные каменные глыбы, отдалённые на большое расстояние (от нескольких сотен до тысяч километров) от источников своего образования). Валуны различного размера и формы, встречающиеся сейчас в Пуще — всё это обломки скальных пород, принесённые когда-то ледником с территории современной Скандинавии.
Некоторые из таких валунов нанесены на немецкие карты как Erratische Blöcke. Особо крупные из по-прежнему находятся на своих местах. Всего на территории Роминтской пущи насчитывается восемь эрратических валунов. Отдельные валуны даже имеют собственные имена, к примеру, Teufelsstein (Чёртов камень), Breiter Stein (Широкий камень) или Annita (Аннита, вероятнее всего названый в честь сестры жены роминтского лесничего Витте, Анниты Лёве).
Об одном таком валуне сложилась легенда как о «чёртовом камне» или «камне дьявола».
“Однажды, когда в Тольмингкемене строилась церковь и фундамент уже стоял, к рабочим подлетел чёрт и спросил их, что они строят. Они побоялись рассказать ему правду, и объяснили, что строят трактир. Черт обрадовался этому и пообещал, что поможет в этом строительстве. Он усердно стаскивал к этому месту камни, но в один из дней, когда завершили строительство церковных окон, он понял, что был обманут.
Разозлившись, чёрт решил разрушить церковь, сбросив на неё огромный камень, который в этот момент нёс по воздуху. Но в тот момент, когда он уже приготовился к отпустить камень, он услышал, как в доме пастора три раза прокричал петух. Этого чёрт терпеть не мог. Он задрожал и камень выпал из его когтей, да так с тех пор так и лежит в Пуще. Тот, кто его увидит, радуется, что и чёрт однажды был обманут.”
Один из наиболее крупных эрратических валунов находится недалеко от горы Дозор. Его окружность около 19 метров, а высота более 2,5 метров.
Некоторые валуны имеют следы обработки, так как материал, полученный из них, использовался в строительстве фундаментов домов и для изготовления жерновов для мельниц. Какие-то из них были приспособлены под памятные и квартальные камни. К примеру, сейчас на месте, отмеченном на немецкой довоенной топографической карте как ErrBlck, вместо эрратического валуна можно увидеть 6 напиленных из него указательных столбов. Похожую ситуацию можно наблюдать ещё в одном месте Пущи, где на месте камня лежит 3 столба.
Отдельно следует упомянуть ещё один вид памятников природы Роминты — вековые или редкие деревья (дубы, буки, грабы, ели, сосны), обозначавшиеся на немецких картах как Naturdenkmal (памятник природы).
Говоря об истории Роминтской пущи, мы упоминали, что когда-то лесами была покрыта огромная территория, носившая название Великой Пустоши, и включающая в себя части нынешних Калининградской области, Литвы, Польши и Белоруссии. Сейчас же разрозненными островками Великой Пустоши являются, помимо Роминтской, Борецкая пуща, Бебжанский лес и наиболее сохранившая свой первозданный вид – Беловежская пуща.
И хотя от того реликтового, девственного леса, что был первоначальной основой Пущи, практически ничего не сохранилось, в некоторых её местах ещё можно встретить вековые деревья высотой около 50 метров.
Особо крупные или выделяющиеся деревья (как и упоминавшиеся выше камни) получали имена собственные в честь германских императоров и их жён, видных государственных деятелей и военачальников. К примеру, есть в Роминтской пуще «императорская ель» и «императорский бук», названные так в честь кайзера Вильгельма II.
В настоящее время сохранилось несколько участков с вековыми деревьями. К примеру, район горы Катариненберг (возле посёлка Лесистое) и участок на правом берегу реки Красной, недалеко от посёлка Сосновка. Там, обнесённые оградами с установленными рядом пояснительными табличками, вздымаются ввысь более чем столетние семенные сосны, грабы и ели.
Также к памятникам природы можно отнести некоторые растения, получившие название из-за дендрологических особенностей вида, к примеру сферическую ель, а также растения-интродуценты, такие как кустарниковая берёза, природным ареалом обитания которой являются Забайкалье и Восточная Азия. Интродуценты вводились в культуру леса в конце XIX века, когда шло восстановление Пущи после нашествия бабочки-монашенки.
Источники:
Gautschi A. Rominten 1500 bis 1945: Ein alphabetisches Merkbuch. Nuemann-Neudamm Melsungen, 2009.
Hinze C. Ostpreussische Sagen: von Samland und der Kurische Nehrung bis zur Rominter Heide und den Masurischen Seen. Köln: Eugen Diederichs Verlag GmbH & Co. KG, 1983.
Rothe W. Dörfer der RominterHede. — Prussia-reihe, 2004.
Восточно-прусский город Тильзит (нынешний Советск) навсегда вошел в историю не только тем, что в 1807 году императоры Наполеон Бонапарт и Александр I подписали здесь мирный договор. И не только тем, что когда-то Тильзит был самым восточным городом Германии, имевшим трамвай. В наше время, завтракая на террасе отеля с видом на Бодензее, не исключено, что на вашей тарелке окажется кусочек Тильзита, а точнее — тильзитера. Не верите? Тогда убедитесь сами.
Сыроварни на территории Восточной Пруссии появились ещё во времена Тевтонского ордена. После Великой чумы 1709-1710 годов свои традиции сыроварения на территорию Восточной Пруссии, и в Мемельский край в частности, принесли и переселенцы-меннониты из Голландии. «Меннонитский сыр» продавался в значительных количествах и пользовался популярностью. Свою лепту в создание традиций сыроварения в Восточной Пруссии внесли и переселенцы из Зальцбурга и Швейцарии. Вот эти-то «домашние рецепты», используемые крестьянами округов Рагнит, Тильзит и Эльхнидерунг, и легли в основу будущего знаменитого тильзитского сыра — тильзитера.
В нескольких километрах к северу от Тильзита проживала в своём имении некая фрау Вестфаль (урождённая Клюнк) из Швейцарии (по другим данным, родилась фройляйн Клюнк не так далеко от Тильзита — в Шиллене), любившая экспериментировать с рецептами сыров – рагнитским сыром, брийоленским и другими, пришедшими на смену «меннонитскому сыру». Одним из результатов её экспериментов стал мягкий солоноватый сыр, посыпанный тмином. В 1840 году фрау Вестфаль приобрела у некоего господина Кюра (Joh. Kühr) участок земли с «молочным хозяйством», находящийся в Тильзите на Дойчештрассе, 38, и вместе с сыном Генрихом построила на его месте сыроварню, названную «Westphal Nachfl., Inh. Otto Braun» (что-то вроде «Наследники Вестфаль, управляющий Отто Браун»). А ещё через пять лет, видимо, уже после смерти фрау Вестфаль, производство снова переносится на противоположный берег Мемеля, в хозяйство Мильхбуде (Milchbude), где имелась отличная сыроварня. Именно там и стал производиться тот тильзитский сыр, который впоследствии завоюет Европу.
После франко-прусской войны 1870-1871 годов в Восточной Пруссии, как и во всей Германии, наступил экономический подъём. Производство молока выросло, появились его излишки, и развитие сыроварения позволило эти излишки использовать. Тем более что железнодорожный транспорт дал возможность очень быстро доставлять продукцию буквально в самые дальние уголки империи.
Специалистов для работы в развивающейся отрасли выписывали, как ни странно, с родины фрау Вестфаль – из Швейцарии. И работали они не только сыроделами, но и банально доили восточно-прусских бурёнок. И делали это швейцарцы хорошо, чем снискали себе уважение местных бауэров.
Позже в Тильзите был создан Союз производителей молочной продукции, в который вошло несколько предприятий, закупавших у местных крестьян молоко. К качеству молока предъявлялись особые требования. Сыроварни, производившие тильзитер, объединились в свой особый союз — „Verband Tilsiter Käsefabrikation“. В 1926 году при содействии кёнигсбергской Сельскохозяйственной палаты возник Союз содействия молочной промышленности. В 1928 году в небольшом посёлке Сауссенингкен (в 5 км к юго-западу от Каукемена) на базе местной сыроварни было открыто учебное заведение, готовившее специалистов по производству тильзитера. В 1932 году местные производители тильзитера добровольно ввели контроль за качеством молока, поступавшего на их предприятия. Это позволило улучшить и качество производимого сыра. Доказательством этому является тот факт, что 46 производителей тильзитера стали лауреатами Восточной выставки 1938 года в Кёнигсберге.
Итак, весь процесс производства тильзитера начинался ни где-нибудь, а на заливных лугах Эльхнидерунга и Мемельланда. Сочная трава и многочисленные коровьи стада, швейцарские доярки и дояры, и вот вам результат: отборное молоко. Дальше за дело брались уже сыровары.
Из сырной массы способом самопрессования (то есть без внешнего давления) формировались головки тильзитера, высотой примерно 10 см и диаметром в 25 см. Вес каждой головы должен был составлять 4-5 кг. Затем они оказывались в ванной с 20%-м солевым раствором, в котором при температуре 12–15°C вымачивались 2-3 дня. Влажные головки тильзитера смазывались специальным составом красного цвета (Rotschmiere), содержащим, помимо прочего, особые бактерии, ускоряющие процесс ферментации сыра и придающих ему особенный вкус. Затем в течение 5-7 недель сыр созревал во влажных подвалах. После созревания красно-коричневая головка тильзитера заворачивалась в пергамент, а позже в оловянную фольгу. Деревянные ящики с 10 головками сыра в каждом отправлялись морем или по железной дороге в Берлин, Гамбург и другие города многих немецких земель. Из 100 литров молока получалось примерно 9 кг готового сыра.
В конце 1930-х годов вокруг Тильзита работало более 50 заводов с годовым объёмом выпуска тильзитера более 4600 тонн.
Свидетельством популярности (и оценкой качества) тильзитера является тот факт, что сыр входил в рацион солдат вермахта. Вот отрывок из книги воспоминаний «Война» Бориса Цукермана:
«Прохожу мимо трупа немца, убит он кажется недавно. Через разорванный китель торчит пробивший грудь застрявший осколок.. Через плечо перекинута полевая сумка. Какая сумка! Давно о такой мечтал. Что ж, будет моим трофеем. Снимаю её, открываю, вытряхиваю на землю содержимое: зписную книжку, карту местности, горсть всякого барахла и странного вида тюбик вроде зубной пасты, но раз в пять больше и без головки, через которую пасту выдавливают. Просто — выпуклая блестящая поверхность. Заполнен тюбик какой-то слегка пружинящей под пальцами массой, а на боковой поверхности зелёными буквами с красной каёмкой надпись: Tilsiter Bona и несколько ниже мелким шрифтом — 150 g. Что это, отрава для колодцев или другая какая-то фашистская мерзость? Нет, не яд, конечно, то был бы порошок. Выбросить? Но интересно всё же, что там?
Выпуклая передняя поверхность тюбика отрывается неожиданно легко. Под нею — блестящая желтоватая слегка пористая пластичная масса с неожиданно приятным запахом. Голову наотрез, вкусный этот запах с детства знаком. Что это?! Не удержался, лизнул. И тут стрелою пронзает сознание: Боже, ведь это плавленый сыр! Намертво забыл о его существовании. . . .
Вкусным оказался Tilsiter Bona. Хоть и с опаской, съел я его без остатка.»
В соответствии с нынешними стандартами, тильзитский сыр должен производиться из коровьего или буйволиного молока (или их смеси), выдержка сыра при температуре 10–16°C должна быть в норме 3 недели. Тильзитский сыр не является зарегистрированной торговой маркой и выпускается несколькими европейскими странами. Например, традиции производства тильзитера в Швейцарии (и опять без швейцарцев не обошлось!) восходят аж к 1893 году, когда торговец из кантона Тургау Отто Вартманн вернулся из поездки в Тильзит не один, а с рецептом тильзитского сыра. С тех пор в Тургау тильзитер полюбили настолько, что даже не постеснялись 1 августа 2007 года переименовать деревеньку Хольцхоф, в которой этот сыр производят, в Тильзит.
Ну и, напоследок, пара старых народных преданий о тильзитере.
Молочная принцесса
В незапамятные времена недалеко от устья Мемеля в замке Рагайне жил король Мемелус. И было у него три сына — Ромбинус, Вилмантис и Тильзатис. Когда сыновья выросли, отправил отец их в путешествие, чтобы мир они посмотрели да ума набрались. Несколько лет не было королевичей дома, а когда возвратились они, построил Мемелус каждому сыну по замку на берегах Мемеля.
Ромбинус и Вилмантис вернулись из путешествия не с пустыми руками. Первый привёз с собой из северных краёв древний камень, подаренный ему великанами, и положил его у стен своего замка, сказав, что будет с сей поры этот камень святилищем богу Перкунасу.
Вилмантис из южных земель привёз волшебный колокольчик, который дал ему гном. Как бы ни трясли колокольчик, он не издавал ни звука. Но начинал звонить сам при появлении малейшей опасности. В будущем, когда Вилмантис был уже глубоким стариком, зазвонил колокольчик, предупреждая хозяина о приближении к его замку тевтонских рыцарей.
Тизьзатис же ничего не привёз из странствий, поэтому братья часто насмехались за это над ним. Вскоре он женился и родилась у него дочь. Как и над её отцом, над ней тоже стали смеяться. Поэтому, ещё ребёнком она часто уходила в лес, где подолгу бродила в одиночестве. Нравилась ей также и крестьянская жизнь, поэтому часто помогала она крестьянам в их полевых работах. Огорчался Тильзатис тому, что его дочь, в отличие от других принцесс, не блистала на балах, но смирился и, в конце концов, позволил дочери поселиться в деревне. Не было в те времена еще ни городов, ни рынков. И люди жили тем, что сами получали от земли и своего хозяйства. У кого было много коров, у того и молоко водилось. Лишнее молоко часто скисало. И принцесса заметила, что если подогреть скисшее молоко на огне, то оно сворачивалось и из него получался необычного вкуса творог. Долго мудрила она со свернувшимся молоком, пока, наконец, не получился у неё вкусный сыр, который потом был назван тильзитским. За трудолюбие и старательность получила девушка признание людей и была награждена прозвищем «Молочная принцесса». А там, где стоял когда-то замок Тильзатиса, позже появился город Тильзит.
Сказание о тильзитском сыре
Задолго до появления рыцарей Немецкого ордена в землях Восточной Пруссии жил на холме в окрестностях Тильзита великан с дочерью. На бескрайних лугах по обоим берегам Мемеля паслись их многочисленные коровьи стада. Трава на лугах была сочной и коровы давали вкусное и жирное молоко, из которого получались превосходные сливки и масло. Но молока было так много, что великан с дочерью не успевали всё его выпить. Поэтому со временем дочь научилась делать из него сыр, жёлтый, как золото, и мягкий, как масло. А ароматные приправы, которые она добавляла в сыр, делали его вкус поистине незабываемым. Великанша не была жадной и часто угощала соседей своим великолепным сыром. Но рецепт его приготовления держала в тайне. Как ни старались люди выведать секрет сыра, ничего у них не получалось. Ничего удивительного в том, что они злились за это на великанскую дочь и завистливо называли «молочной принцессой». Поначалу великанша лишь смеялась над этим, но когда её терпение закончилось, решила она преподать неблагодарным людям урок. Позвала она всех соседей в себе в замок. И поставила перед каждым по большой голове сыра. Жадно набросились люди на сыр, но сразу же послышались крики и вопли: сыр был из камня, и многие из гостей обломали себе не один зуб. Гигантская девушка от всей души расхохоталась над незадачливыми гостями, а затем сбросила их всех в замковый ров. Люди поначалу пытались из него выбраться, но после тщетных попыток взмолились о пощаде и клятвенно пообещали, что больше никогда не станут ни завидовать дочери великана, ни обзывать её. Смягчилось сердце великанши. Простила она людей, помогла им выбраться из рва и затем снова угостила их уже настоящим сыром, а в придачу ещё и поставила им бочонок пенного пива. Ели гости прекрасный сыр, пили медовое пиво, рассказывали великанше о своём нелегком крестьянском труде. Когда же все тарелки и кружки оказались пустыми, повела великанша гостей в свою сыроварню и показала им, как готовит она сыр. Смекалистые крестьяне оказались понятливыми учениками и уже вскоре стали и они делать сыр, такой же золотистый и такой же пряный, как и дочка великана. Из поколения в поколение стали передавать люди рецепт тильзитера, и стал этот сыр популярен по всей стране, да и в наши дни радует многих своим неповторимым вкусом.
В стародавние времена некий крестьянский сын из Нойкурена оказался в учениках у одного портного, и полюбил он не только его профессию, но и дочь. Понадобилось как-то парню уехать из Нойкурена. Девушка решила проводить своего возлюбленного до огромного гранитного валуна, лежавшего в красивой долине. Возле камня попрощались влюблённые и поклялись друг другу в верности: наша верность будет так же крепка, как и этот камень. После многих лет странствий, вернулся юноша домой. Девушка же встречала его там же, где и провожала – у гранитного камня. Юноша поднял руку вверх, клянясь своей любимой, что все эти годы был верен ей. Когда же девушка подняла руку в клятве, страшная молния ударила в камень и расколола его надвое. Тут и понял юноша, что его невеста не была ему верна, поэтому позже взял себе в жёны другую девушку.»
Такую легенду приводит Эрих Поль в своей книге «Народные сказки Восточной Пруссии» (Erich Pohl «Die Volkssagen Ostpreussens», Königsberg, 1943).
Речь в ней идёт о камне, находящемся в лесу на окраине Пионерска (бывший Нойкурен/Neukuhren).
Есть и другой вариант этой легенды. Он гласит, что юноша и девушка поклялись друг другу в верности у двух половинок расколотого камня, которые — и в этом были уверены все — никогда уже не сойдутся вместе. Когда же юноша вернулся из странствий, перед свадьбой они с невестой снова пошли к камню. И когда девушка решила пройти между двумя его половинками, свернула молния и половинки сомкнулись, раздавив неверную. И с тех этот камень называют «Камень лжи».
На старых почтовых открытках «Камень лжи» всё же называется «Расколотым камнем» — Der Borstenstein, но часто на открытке имеется четверостишие:
Die Sage geht: der Stein erdrückt
Jedweden, der gelogen;
Wagt man sich in den Spalt hinein,
So wird es bald vorüber sein.
Примерный перевод его звучит так:
Сказание гласит:
Любой солгавший,
Кто войдет в щель,
Будет раздавлен.
В общем, я рискнул пройти между двумя половинками камня… И вот, пишу эти строки. Так что в моей кристальной честности можно не сомневаться))
На старых открытках отчётливо видна надпись на правой половинке камня — Rübezahl. Рюбецаль — это горный дух, олицетворяющий непогоду, в немецко-чешской мифологии. Сейчас надпись уже стёрлась.
Раньше от центра Нойкурена к камню вела лестница и деревянный мостик через речку (сейчас она называется Чистая). Теперь же до камня проще добраться либо идя вдоль железной дороги в сторону Светлогорска, либо со стороны улицы Рабочей, от кладбища, опять же пешком вдоль ж/д путей. Можно ориентироваться по километровым столбикам. Камень лежит примерно в сотне метров перпендикулярно путям на отметке 43 км 800 м.